Том 2. Стихотворения 1917-1920
вернуться

Бедный Демьян
Шрифт:

Подписали за всех:

Лука Будищев, дворянин.

Орловский помещик Зубодробилов.

Первой гильдии купец Шкуродеров.

Богатырский бой*

Белым саваном покрытый, Рот осклабив во всю ширь, По Руси на тощей кляче Едет Голод-богатырь, Шею вытянув худую, Закусивши удила, Кляча медленно ступает, Топчет мертвые тела. Кляча медленно ступает, Топчет мертвых и живых, Обессиленных, голодных, Стариков и молодых. Стоном стонет Русь родная, Плачут дети и отцы, И все гуще устилают Путь пред клячей мертвецы. Едет Голод, похваляясь: «Эка, право, благодать!» Супротивника злодею В диком поле не видать. Похваляясь, ухмыляясь, Едет Голод-богатырь, – Где копьем ударит Голод, Там – могилы и пустырь. Не ломается, не гнется Богатырское копье. Трупы Голоду – закуска, Кровь холодная – питье, Плач, и стоны, и проклятья Для него – застольный хор. Вслед за ним плетется свита – Слуги верные и двор. Слуги – сволочь, сброд наемный, Душегубы-палачи, Двор – священство и бояре, Мироеды-богачи. Голод им дает защиту, И усладу, и покой, Ради них он Русь за горло Взял костлявою рукой. «Гей! – попы грозят крестами И удавкой – палачи. – Гей, сдавайся, люд голодный! Покоряйся и молчи! Воля-вольная и счастье Не далися дуракам. Вновь мы сядем вам на шею, Приберем вас всех к рукам. Богатырь наш славный, Голод, Он никем не победим. Голь стреноживши, мы больше Ей поблажки не дадим!» Белым саваном покрытый, Рот осклабив во всю ширь, По Руси на тощей кляче Едет Голод-богатырь. Тихо-тихо стонет поле, Скорбно травы полегли. Смотрит Голод в даль немую. Кто-то скачет там вдали. Ближе, ближе, ближе, ближе… Голод шепчет: «Что за бес?» Осадил он сразу клячу, Взял копье наперевес. Голод шею пригибает В ожиданье боевом. Красный Всадник мчится полем На коне на огневом. Острой саблей замахнувшись И привставши на седле, «Эй! – кричит он. – Долго ж, Голод, Ты гуляешь по земле! А пора уже, пожалуй, Поквитаться мне с тобой!» Это бой последний, братцы, Богатырский страшный бой. Не на жизнь, а на смерть бьется Богатырь с богатырем. Если Голод одолеет, Все бесславно мы помрем. Если ж саблей Всадник Красный Череп Голоду снесет, Всех убогих, всех голодных Он от гибели спасет: Солнце в небе заиграет, На луга падет роса, Зацветут, зазеленеют Нивы, рощи и леса; Загудят, как рой пчелиный, Деревушки, города, – Зазвенят повсюду песни Счастья, воли и труда. И над Голодом сраженным, Свой увидя приговор, Будут выть предсмертным воем Челядь верная и двор: И священство, и бояре, И купцы, и прочий сброд, – Все, чью власть навеки сбросил Пробудившийся народ!

Боевой призыв*

К работницам и крестьянкам.

Подруги, сестры, в трудный час В свои ряды зовем мы вас, Зовем борцов отважных, честных, Работниц скромных и безвестных. Силен противник, и трудна Нас истомившая война; Быть может, ждут еще нас беды, И горечь слез, и тяжесть мук, Но злым врагам из наших рук Не вырвать знамени победы! Враги усилили напор, Они спешат. Спешат недаром: Их тыл охвачен весь пожаром, И срок настал – с врагами спор Решить одним стальным ударом. Подруги, сестры, в трудный час В ряды борцов зовем мы вас, Отважных, бодрых, стойких, честных, Работниц скромных и безвестных. Придут иные времена, И будут новым поколеньем Произноситься с умиленьем Святые ваши имена.

Коммунистический сбор*

«Вступайте в коммунистическую партию!»

Товарищ, ты у грозной грани. Идет последняя борьба. Знай: в этот час на поле брани Твоя решается судьба! Судьбы жестокая секира Сразит того, кто духом слаб: Иль ты – хозяин новый мира, Иль ты – последний жалкий раб. Пример отчаянной отваги Дает твой враг. Добей его! Стальной конец дворянской шпаги, Смотри, у сердца твоего! Но ты – готов ли ты к отпору? На клич призывный в городах К коммунистическому сбору Явился ль ты и в злую пору Стоишь ли в боевых рядах?

Фронтовые частушки*

Вот веселые, живые Вам частушки фронтовые. Эх, дуди, моя дуда, Подходи, народ, сюда! До чего народ доводит, Что буржуй с ума уж сходит, Потому – сойдешь с ума, Ежли треснула сума! «Эх ты, горе мое, горе, Забурлил народ, что море!» Адмирал Колчак скулит, Что загривочек болит. «Изорвало бурей снасти, Нет верховной больше власти!» Адмирал Колчак скулит, Чемодан собрать велит. По какой Колчак причине Не в верховном больше чине? Адмирал душой скорбит: Красным войском он разбит! Получил Колчак по роже, А Деникин просит тоже. Рожа, правда, широка: Так и просит кулака! Вот те, выродок злодейский! Знай кулак красноармейский! Как он сядет промеж глаз, Не попросишь в другой раз. Эх калина, эх малина, Как Деникин– то, скотина, Ай люли-люли-люли, Лезет, сволочь, в короли. Рожу сморщивши брезгливо, Говорит «король» визгливо: «Вот тебе, народ честной, Манифест в руке десной! Смерть смутьянам-коммунистам, А вся власть – капиталистам! Вот какой, народ честной, Манифест в руке десной! В левой ручке – получай-ка: Крест, казенка и нагайка, Вместо воли и земли!» Вот кто лезет в короли! С ним дворянские валеты, Золотые эполеты, Свора целая властей, – Принимай, народ, гостей! Ой вы, гости, злые гости, Изломаем мы вам кости И ко всем чертям пошлем Вместе с вашим королем!

Капитал*

Да не будут тебе бози инии разве мене.

Любуясь дивною картиной, Рабы, склонитесь предо мной! Своей стальною паутиной Опутал я весь шар земной. Я – воплощенье капитала. Я – повелитель мировой. Волшебный блеск и звон металла – Мой взгляд и голос властный мой. Тускнеют царские короны, Когда надену я свою. Одной рукой ломая троны, Другой – я троны создаю. Моя рука чертит законы И отменяет их она. Мне все «отечества» загоны, Где скот – людские племена. Хочу – пасу стада в долинах, Хочу – на бойню их гоню. Мой взмах – и области в руинах, И храмы преданы огню. Средь всех твердынь моя твердыня Стоит незыблемой скалой. Храм биржевой – моя святыня, Конторский стол – мой аналой. Мое евангелье – балансы, Богослужение – «игра», Дары священные – финансы, Жрецы мои – бухгалтера. Я в этом храме – жрец верховный, Первосвященник ваш и вождь. Свершая подвиг мой духовный, Я золотой сбираю дождь. Мои сокровища несметны, Их не отдам я без борьбы. Да будут вечно ж безответны Мной усмиренные рабы! Да будут святы им ступени, Где жду я жертвы их трудов! Да склонят все они колени, Целуя прах моих следов!

На защиту Красного Питера*

Красным бойцам.

Наш тяжкий путь окрашен кровью, Но колебаньям места нет. Врага кичливому злословью, Бойцы, дадим один ответ: Докажем, всей ударив силой, Что рано радуется гад, Что будет черною могилой Ему наш Красный Петроград! Осада! Осада! Бойцы Петрограда, Привет вам из Красной Москвы! Восторженных слов говорить. вам не надо, Бойцы Петрограда, Победу решаете вы! Скажу ль вам, героям: Мы силы утроим? Нет чисел, нет меры такой, Чтоб вашу отвагу измерить, исчислить. Кто может помыслить, Кто смеет помыслить – Схватить вас за горло рукой? Безумец какой? Вся барская свора, Вся челядь – опора Своих благодетелей, бар – На вас наступает в неистовстве яром. Бойцы Петрограда, вы встали недаром: Врагу вы ответите мощным ударом. Удар – на удар! И снова и снова За Питером слово: Он первый к победе укажет нам путь. Разбив своим молотом барскую шпагу, Ему суждено боевую отвагу В полки, утомленные боем, вдохнуть. В тяжелую пору, Готовясь к отпору Врагам, угрожающим ей, Москва вслед за Питером, твердым и смелым, По вражеским ордам, и черным и белым, Ударит всей мощью своей! Осада! Осада! Бойцы Петрограда, Привет вам из Красной Москвы! Восторженных слов говорить вам не надо, Бойцы Петрограда, Победу решаете вы!

Манифест Юденича*

Ты петроградец? Ярославец? Аль из других каких ты мест? Ступай, и в Питере, мерзавец, Всем объяви мой манифест: Моя-де милость всем едина И кара тоже… по вине. Ты что?! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Я на коне на белом еду, Я еду-еду, не свищу, Над вами одержав победу, Я шкуру с вас со всех спущу! Права штафирки-гражданина Вам пропишу я на спине. Мол-чать! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Я – офицер былой закалки, Я службу нес при трех царях, И не привык без доброй палки Я речь вести о бунтарях. Чтя свято волю господина, Раб, подчиняйся ей вполне! Да, да! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! «Хамья, – сказал я так в приказе, – Не образумить без плетей». Недаром мною на Кавказе Пугают матери детей. Я был грозой для осетина, И кровь пустил я всей чечне, Я… Стой навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Держал в ежовых рукавицах Я всех солдат. Расчет простой: Я был для них один в трех лицах – И бог, и сын, и дух святой. Без палки – что за дисциплина? И особливо на войне. Ну, ну! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Муштруя старою муштровкой Белогвардейских дураков, Держу по суткам под винтовкой Нерасторопных мужиков, Порю… На это есть причина: Льнут, стервы, к красной стороне, А ты… Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! На Петроград своих болванов Теперь я двигаю не зря: Трон, где сидел дурак Романов, Получит умного царя, Хотя б меня, – не все ль едино? Лишь только б жить по старине. Держись навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Без черной масти нет колоды, И масти нет без короля. Я покажу вам, чьи – заводы! Я покажу вам, чья – земля! Клянуся честью дворянина, Я дам вам землю… на луне! Хе-хе! Навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне! Склонись же в скорби покаянной, Мой верноподданный народ! С белогвардейской ратью пьяной Стоит Юденич у ворот. Любуйся: это ль не картина? Твой самодержец – на коне! Стой, стой навытяжку, скотина! Не смей дышать, подлец, при мне!

Красный флот*

Жуя огрызок папиросы, Я жду из Питера вестей: Как наши красные матросы Честят непрошенных «гостей»! Фортов кронштадтских ли снаряды Сметают «белые» ряды? Или балтийские отряды С пехотой делят все труды? Но – без вестей я знаю твердо: Там, где стоит наш Красный Флот, Там – красный флаг алеет гордо, Там – революции оплот, Там красный фронт – броня стальная, Там – нерушимая стена, Там – тщетно пенится шальная Белогвардейская волна!