Подавив в себе желание бунтовать, Кларри сказала:

— Простите нас. Я не думала, что это может вас огорчить. Мы больше никогда не будем так поступать.

Сидя за чаем, все чувствовали себя подавленными, и только Джейред пытался внести в разговор оживление. После чая сестры ретировались в свою душную мансарду и улеглись, открыв маленькое верхнее окошко и слушая вечерний щебет скворцов и крики детей, играющих в догонялки на дороге за домом.

Кларри трудно было поверить в то, что они с сестрой прожили здесь всего одну неделю. Теперь ей тяжело было представить, что когда-то они вели совсем иной образ жизни. Индия казалась невероятно далекой, как будто она ей то ли приснилась, то ли все это было с кем-то другим. Нет сомнения, что скоро их замучит ежедневная изматывающая работа под суровым руководством Лили. Должно быть, тысячи рабочих испытывали такую же радость в конце каждого мучительного дня.

Именно тогда, в этой пыльной комнате, Кларри поняла: ей придется бороться за то, чтобы сохранить воспоминания о той, другой жизни, чтобы не потерять надежды. Вытянув за кожаный шнурок маленький розовый камешек свами из-под хлопчатобумажной рубахи, она погладила его пальцами и закрыла глаза. Кларри снова скакала верхом через прохладный лес и въезжала на поляну отшельника как раз в ту минуту, когда рассвет забрезжил над горами.

Девушка дала волю слезам, сжимая в руке камень. Никто и ничто, поклялась она, не отнимет у нее этих драгоценных воспоминаний и не сломит дух дочери Джона Белхэйвена.

Глава восьмая

Канун Рождества, 1905 год

— Я пойду, — вызвалась Кларри, вбегая в кухню с подносом грязных кружек. — Я умею обращаться с лошадьми, и Барни меня знает.

— Но там мороз, девочка, — нахмурился Джейред. — Может, я пойду?

— Бар полон посетителей, — напомнила ему Кларри.

— Да, ты нужен здесь, Джейред, — бросила Лили, сердито взглянув на лежащего на голой скамье Харрисона. — От этого парня никакого толку. Нужно отвезти двадцать пирогов.

Харрисон лежал, тихо постанывая, с забинтованной лодыжкой. Он упал с лестницы в подвале, куда спускался за бочонком пива. Это был самый напряженный день в году, и Лили была еще более сварливой, чем обычно.

— Придется идти Кларри, — вздохнула Лили. — Олив поможет в зале. Пора ей учиться обслуживать посетителей.

Кларри собиралась уже возразить, что Лили сама могла бы поработать в зале, раз пироги готовы, но Олив быстро согласилась.

— Я все сделаю, — сказала она, вытирая руки и приглаживая свои рыжие локоны.

— Тогда давай я тебе покажу, — предложила Кларри.

— Я знаю, что надо делать, — ответила Олив, хотя вид у нее был обеспокоенный. — Я наблюдала за тобой.

Кларри удивленно посмотрела на нее. Лили произнесла с одобрением:

— Вот видишь, ты слишком сильно опекаешь девочку. Она уже не ребенок. Я прослежу, чтобы она все сделала правильно. А ты отправляйся развозить пироги.

Сказав Харрисону пару утешительных слов, Кларри погрузила пироги на телегу и вывела Барни за дорогу позади двора, похлопывая его по шее и шепча ласковые слова. Пони нервничал и оскальзывался на льду, и Кларри твердо вела его за вожжи, даже не помышляя о том, чтобы залезть на телегу.

Взобравшись по склону, она облегченно вздохнула. Морозный воздух щипал лицо, а серое зимнее небо быстро темнело. И все равно Кларри чувствовала приятное волнение, оказавшись в наступающих сумерках на Элсвик-роуд, с лавками, украшенными к Рождеству ветками падуба и разноцветными стеклянными игрушками.

На скудное жалованье, которое ей удалось выжать из Белхэйвенов, Кларри купила Олив альбом и карандаши. С Лили по этому поводу произошла еще одна стычка. Кларри скоро поняла, что они не намерены ее отпускать.

— Никто не наймет вас обеих, — сказал Джейред. — Так что нет смысла и искать.

— Это нам благодарность за то, что мы взяли вас к себе, хотя никто другой этого не сделал бы? — оскорбилась Лили. — Вы остались бы без крова над головой, если бы не наша доброта. За это вы должны, по крайней мере, помогать нам.

— Мы благодарны за все, что вы для нас сделали. Но мы здесь тяжело работаем уже целый месяц без всякой платы. Если мы останемся у вас, вы должны нам платить, — настаивала Кларри.

— Мы предоставили вам жилье и еду, — сказала Лили.

— Но нам не на что купить одежду, и на зиму нужны ботинки. Мы нуждаемся в деньгах. Вы могли бы платить нам столько же, сколько платили другим девушкам, и вычитать из этих денег плату за содержание.

Неохотно, при одобрении Джейреда, Лили согласилась выдавать Кларри и Лили четыре шиллинга в неделю на карманные расходы, из которых один шиллинг они должны были жертвовать в церкви по воскресеньям. Сестры научились находить недорогие вещи в лавках подержанной одежды на Скотсвуд-роуд и шить себе нижнее белье и ночные рубахи из отрезов дешевой ткани. Но скудное жалованье не позволяло им ничего отложить, и они по-прежнему не могли подыскать себе другое жилье. Кроме того, Кларри даже не знала, с чего начинать поиски. Со времени приезда она еще не бывала за пределами Элсвика и западного района Ньюкасла и пока не видела центральной части города. Девушка пыталась отвоевать дополнительный выходной среди недели, но эта затея не увенчалась успехом.