— Для локро нужны бобы, кукуруза, мясо и сушеный перец чили, — рассказывала Аполлония.

Кухарка тут же начала придумывать стишок, с помощью которого легче было запомнить ингредиенты.

Аннелию развеселил такой творческий подход. Вообще, Аполлония оказалась замечательной собеседницей. Оказывается, при помощи чая мате можно было передать послание тому, кому ты его подаешь: горький мате — значит, равнодушие, сладкий — дружба, мате с мятой — обида, мате с лимоном — внимание к собеседнику, мате с коричневым сахаром — духовное родство, мате с апельсиновыми корками — приглашение в гости, мате с кофе — извинения приняты.

— Как же тут хорошо! — вдруг сказала Аннелия.

— Да, — согласилась Аполлония. — Правда, иногда здесь очень холодно. Ну, ты и сама это вскоре почувствуешь. Конечно, в Ла-Дульче тепло, но у себя дома я постоянно мерзла. Иногда было так холодно, что мы с семьей целыми днями валялись под одеялом. — Кухарка покачала головой. — А летом, когда в зарослях чертополоха легко спрятаться, появляются грабители. Раньше приходилось опасаться нападений и со стороны индейцев. Они пытались угонять наш скот, когда чертополох уже засыхал.

Аннелия промолчала. Холод ее не пугал, как и грабители. Ей нравилось здесь, вдали от остального мира. Нравилось, что до Ла-Дульче можно было добраться только на повозке. Сюда почти никто не ездил. Аннелия уже давно не чувствовала себя в безопасности.

В следующие дни Мина все чаще приходила на берег соленого озера. Это место источало какой-то особый покой, но в то же время девушку все еще преследовали воспоминания о прошлом. Мина сидела на берегу и плакала, но постепенно ужасные видения блекли, и в какой-то момент она поняла, что готова двигаться вперед, как и обещала Франку.

Хоть Эдуард и говорил, что часто приходит сюда, чтобы расслабиться, Мина очень удивилась, встретив его там. Они немного смущенно поздоровались друг с другом. Мина подбирала слова, чтобы поблагодарить Эдуарда за гостеприимство. Всякий раз, когда Аннелия заговаривала о том, что им нужно вернуться в Буэнос-Айрес, что они злоупотребляют его щедростью, Эдуард просил их остаться. Он даже предложил им обращаться к нему на «ты».

— Из-за всех этих хлопот я не уделяю вам должного внимания, — говорил он. — Давайте договоримся, что вы пробудете здесь столько, сколько захотите.

Мина кашлянула. Она не знала, что сказать. Молчание все тянулось и тянулось.

— А почему вы вообще приехали в Аргентину? — спросил Эдуард.

Мине показалось, что его голос задрожал, но она не понимала, в чем причина.

— А почему ты приехал в Аргентину? — поинтересовалась Мина и тут же испугалась собственной грубости.

Эдуард немного помолчал, но, похоже, не обиделся.

— Я уехал с родины, потому что не мог добиться успеха. Повсюду преграды, чиновничьи проволочки, малодушие. Денег, которые я зарабатывал, хватало только на пропитание.

Мина кивнула.

— Да, многие уехали по этой причине. — Встав, она подошла ближе к озеру. — После смерти папы мама хотела еще раз выйти замуж. Дедушка все время говорил, что мы сидим у него на шее. Поэтому мы и уехали.

— Вот как… — Эдуард приподнял брови. — Поверить не могу. Твоя мама такая трудолюбивая.

— Да, это правда.

— Где вы жили? Тут, в Аргентине?

Мина лихорадочно обдумывала, что же ей сказать. Не выдаст ли она слишком много информации.

— Неподалеку от Росарио. Но потом он… — Она не могла заставить себя произнести слова «мой отчим», не могла назвать его имя. — Он также умер.

— Соболезную.

Эдуард тоже встал. Заметив, что Мина не хочет говорить о прошлом, он предложил ей руку, и девушка, положив ладонь на его предплечье, пошла по узкой тропинке между кустами. Вскоре они очутились в широкой степи.

Мине стало неловко, когда она поняла, что говорить им не о чем.

Заметив ее смущение, Эдуард попытался ободрить девушку.

— Ты только посмотри, Мина, — мягко сказал он.

Вечерело. Вдали виднелись стада. Мина даже слышала рев быков — раньше она не обратила на это внимания. На мгновение на горизонте появились очертания животных, но затем исчезли в оранжевом от прощальных лучей облачке пыли.

Мина завороженно наблюдала за этим волшебным зрелищем.

— Пойдем домой, — наконец вздохнула она, возвращаясь в реальность.

Так тянулась неделя за неделей, месяц за месяцем, за осенью пришла зима, сменившаяся весной.

Теперь в Ла-Дульче кипела работа — esquila, стрижка овец, шла полным ходом. Мина стояла рядом с загоном, наблюдая за тем, как двое всадников направляют туда животных. В Ла-Дульче было довольно большое стадо. Мужчины и женщины стригли овец уже несколько дней, но это зрелище еще не утратило для Мины своего очарования.