– До обеда еще целых пятнадцать минут, Михаил Семенович, – сняв шляпу, заметил я. И, упреждая очевидные вопросы, сунул ему под нос все тот же календарик.

Он пробежался цепким взглядом по предъявленной филькиной грамоте, после чего, повысив меня в звании на одну ступень, задумался вслух:

– Майор Филимонов?.. Хм… Что-то не припомню. А я в Кировском вроде всех…

И уставился на мои патлы.

– Недавно перевелся из Североозерска, – быстро отбрехался я. И, проведя пятерней по волосам, пояснил нужду в неуставной прическе: – Работаю под прикрытием в составе сводной группы. Только, Михаил Семенович, вы об этом… – Я прижал палец к губам. – Сугубо между нами.

Начальник службы безопасности все сразу понял, проникся и сунул мне пять. А после того как мы обменялись по-мужски крепким рукопожатием, деловитым тоном поинтересовался:

– И что убойному отделу нужно в нашей богадельне? С кредитом помочь или по делу?

– По делу, – сказал я.

– Да у нас тут вроде все спокойно.

– Во-во, спокойно. И пристойно. Как на кладбище.

– Это ты, майор, про Тарасова?

– В точку.

– Царствие ему небесное, вечный покой.

Иконостас в кабинете, разумеется, отсутствовал, поэтому Михаил Семенович нашел взглядом стоящую на несгораемом шкафу модель танка Т-34 и широко перекрестился. После чего тяжко, но в то же время как-то очень просветленно вздохнул, дескать, все там будем, и напомнил:

– Сам же помер. Никакого криминала. Сердце.

– Это мы в курсе, – кивнул я.

– Ну и чего тогда?

– Имитируем кипучую деятельность, Михаил Семенович. Мама покойного в инфаркт не верит, папу теребит, а у папы… – Я ткнул пальцем в потолок. – У папы друзья в Сером доме. Короче говоря, нас попросили еще раз все проверить, а потом перепроверить. Так попросили, что мы отказаться не смогли.

– Идиотизм, – посочувствовал Михаил Семенович.

– Идиотизм, – согласился я. – А что поделать? Приказ.

– И чего от меня-то надо?

– Да ничего. Задам пару вопросов без протокола. Если что, подтвердите, приходил, мол, пытал. Ну и я перед начальством фактами с «земли» порисуюсь. Лады?

– Валяй.

Я развернул один из стульев спинкой к себе, оседлал и начал расспрашивать:

– Как долго Тарасов в Траст Инцесте работал?

– В Инвесте, – машинально поправил меня Михаил Семенович.

– Что?

– Банк называется «Транс Инвест».

– А я как сказал?

– В Инцесте.

Я хохотнул:

– По Фрейду, видать, случилась оговорочка.

– Уж точно не по Юнгу, – согласился Михаил Семенович, неожиданно явив себя тонким знатоком основ психоанализа, а по делу сказал: – Когда я в банк пришел, Тарасов уже служил. А я, считай, здесь пятый год парюсь. Точнее в кадрах можно узнать.

– Узнаю, – кивнул я. – А скажите, Михаил Семенович, воины беспредела на него, случайно, не наезжали?

– А вот это отставить, майор. Начальник отдела кредитования не та должность, чтобы к таким вопросам отношение иметь. Эти темы не по его окладу. Да и потом – времена уже не те. Все уже давно терто-перетерто, поделено и переделено.

Советским людям со страшной силой хочется верить, что этап «кризисного управления» ушел раз и навсегда, а когда был, то был не с ними и понарошку, прокомментировал я про себя его отповедь, вслух же сказал:

– Понял, Михаил Семенович. Не дурак. Ну а с клиентами какими-нибудь непоняток у него не могло возникнуть?

– Запросто. Но только, скажи на милость, зачем какому-то должнику его убивать? Смысл? Человека не стало, пришел на его место другой, и все дела. Отряд, как говорится, не заметил… Тут главное что? Тут главное – документы. А документы в сейфе. А сейф…

– На дубе.

– Вот именно – на дубе том. И цепями…

Тут звякнула микроволновка, и Михаил Семенович отвлекся на то, чтобы принять созревшее блюдо. Я же продолжал перебирать версии:

– А с коллегами как у покойного отношения складывались? Никто не подсиживал? Или, может, он кого?

– Да вроде нет, – ответил Михаил Семенович, включив электрочайник. – Не слышал ничего такого. Никаких страстей-мордастей. Послушай, майор, ты не парься. Пустые это все хлопоты. Когда девка прибежала, я первым в его кабинете оказался. Сам видел труп вот этими вот самыми глазами. И когда врачи его вертели, лично присутствовал. Могу засвидетельствовать: никаких ран. Ни колотых, ни стреляных, ни огнестрельных. И гематом тоже никаких. По вскрытии, сам знаешь, токсинов не нашли. Не травил его никто. Все чисто.