Причем у личности есть все-таки какое-то едва теплящееся сомнение, что она стала жертвой гигантского фарса, лишившего ее чего-то важного, но отказаться от своей роли в этом спектакле у нее нет уже никакой возможности, поскольку в этом случае ей придется отказываться от самой себя (от того, чем она себя считает), от тех бесчисленных уловок и умопостроений, которыми она обставила и застраховала свою жизнь, от того множества своих проблематизаций, субъективаций и т. п., которые создали у нее представление о себе самой как о «единственной» и «уникальной», то основополагающее представление, вокруг которого расположился нарисованный ею (пусть и внушающий сомнение, но системный) мир. Разумеется, такой отказ – «настоящее безумие», «и что тогда делать?!», поэтому все сомнения подавляются силой взорвавшейся реакции. Вернуться в святая святых своей наивности ПЗМ уже не может, ибо место осквернено, а в одну реку не входят дважды, но и двигаться дальше также нет никакой возможности, только что вместе с собственной кельей на собственных же плечах, подобно галапагосской черепахе, в панцире, который при всем этом еще и жмет, она движется по виртуозно закруженным кругам собственных представлений.

Было бы большой несправедливостью считать борьбу ПЗМ за собственную уникальность («исключительность») недостойной. Она вполне оправдана, и действительно, каждый человек уникален, но он уникален в своей «человечности», а не как личность, которая, как мы помним, сформировалась в качестве приспособительного механизма, в процессе длительной адаптации к условиям существования в социуме. Кроме того, мы должны учитывать, что ПЗМ, несмотря на всю скандальность и, может быть, неоправданную жесткость, холодность или даже лживость (по крайней мере формально так ее можно обозвать), не более чем жертва установленной помимо ее воли динамики процесса развития личности. Ее неблаговидные поступки и суждения должны восприниматься не как источение зла, поскольку она сама является первой и основной своей жертвой. Она страдает не меньше, а возможно, даже и больше тех окружающих ее людей, которые, в свою очередь, страдают уже от нее. И даже сверх всего этого мы не должны забывать, а потому можем оценить по достоинству ту миссию, которая ложится на плечи тех, кому суждено преодолеть первый уровень своего личностного развития. Поскольку этим шагом (пусть и не сознательно, пусть и не по собственной «доброй воле») они пролагают себе путь к собственной сущности, в которой Другие как раз-таки и нуждаются, ища индивидуальных отношений.

Что же, вкратце, происходит со структурой личности на уровне ПЗМ? Для дальнейшего развития личности ПЗМ делает все необходимое и все возможное: она, во-первых, истощает свой собственный средний контур, являющийся основным препятствием к ее сущности (уникальной индивидуальности), и ее сущности к сущностям других людей. Во-вторых, внешний контур настолько разрастается, столь содержательной и насыщенной становится Индивидуальная Реальность человека, личность которого вышла на этот уровень развития, что в ней, с одной стороны, начинает действовать нечто очень напоминающее «взаимозачеты» (имеется в виду такая констелляция понятий, при которой пустоцветные формы просто уничтожаются), а с другой стороны – этот бурный рост Индивидуальной Реальности в конечном счете приводит к формированию массы неразрешимых противоречий, которые, как мы знаем, являются основным движущим фактором развития. Система приходит в такое свое состояние, что она просто вынуждена – или измениться, или погибнуть, не в силах удержать в себе данные противоречия.

И наконец, в-третьих, ПЗМ столь усердствует в своем внешнем контуре, что начинает все-таки замечать Других (переходная интерсубъективность), может быть, еще без особого энтузиазма, но, право, нельзя же требовать от нее всего сразу. А замечая Других, сущность (уникальная индивидуальность) ее, образно выражаясь, взывает о пощаде и буквально требует отпустить себя на волю. По понятным причинам этого не удается сделать сразу, по понятным опять же причинам данная трансформация требует внешних определенных условий (существования этих Других, готовых к индивидуальным отношениям), и по понятным же причинам личность поначалу неистово сопротивляется индивидуальным отношениям и даже их возможности, поскольку они для нее (для нее как для ПЗМ) равнозначны гибели, поскольку ощущение собственной жизненности сопряжено у ПЗМ с собственной «исключительностью», которой нет и не может быть места в индивидуальных отношениях.

Так или иначе, но брешь видна, и третий этап развития личности, как говорится, не за горами. Однако если вход на уровень ПЗМ невозможен без личностного кризиса, возникновение которого, в первую очередь, обеспечивается своеобразной пробуксовкой первичной интерсубъективности, то есть в значительной степени по «внутренним» причинам, то переход личности на уровень ВЗМ почти всегда обусловлен появлением Другого, готового к индивидуальным отношениям и не страшащегося неизбежных сложностей этого преображения; в крайнем случае должен быть хотя бы один такой «напарник» в этом предприятии, ради которого личность (ПЗМ) готова пойти на развенчание собственных мифов и идеологий (последний вариант, впрочем, сомнителен).

Читатели прежней нашей книги «Философия психологии. Начало психософии», о которых нам известно, как правило, относили себя к третьему уровню развития личности. Не было ни одного, кто бы сообщил о себе как о находящемся на первом уровне развития личности, и только несколько человек признали за собой второй уровень. Вероятно, человеку с личностью ПОМ трудно читать подобные работы, впрочем, он должен их как-то по-своему интерпретировать, так что вряд ли таковых в числе читателей книги не было вовсе. А чувство «исключительности» позволяет личности на уровне ПЗМ поспешно отнести себя к ВЗМ. Впрочем, в этой путанице нет ничего страшного, а проистекает она, по всей видимости, от непонимания сущности индивидуальных отношений, понять специфику которых можно, лишь испытав их. В книге «Индивидуальные отношения (теория и практика эмпатики)» мы попытаемся, насколько это вообще возможно и насколько это в наших силах, сформулировать критерии, позволяющие дифференцировать индивидуальные отношения, хотя и не надеемся на исчерпывающий ответ по данному вопросу. Именно они, индивидуальные отношения, в свою очередь, являются единственным достоверным критерием перехода личности на третий уровень своего развития, о котором сейчас пойдет речь.

Третий уровень развития личности (ВЗМ) характеризуется истончением внешнего контура, с одной стороны, и активизацией сущности человека, с другой. Последнее становится возможным через индивидуальные отношения, первое – посредством когнитивных «взаимозачетов», обеспечивающихся «динамичностью мировоззрения». Практически всякое утверждение в области межчеловеческих отношений, выдвинутое человеком с использованием негативных коннотаций, доведенное до своего логического конца, или опровергает его, или обращается против автора. Банальный пример – это евангельская метафора, согласно которой тот, кто видит «сучок» в глазу другого, в своем имеет «бревно», сформулирована она следующим образом: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Лук. VI, 41). Однако же чем является данное заявление, если не констатацией наличия «сучка» (или «бревна») в глазу того, кому этот упрек адресован? Если формула данного заявления верна во всех случаях, то очевидно, что сообщающий его имеет в своем «глазу» «бревно» еще большее, чем то, что он заметил. Вместе с тем абсурдность этой ситуации не будет замечена ПЗМ, а личность, находящаяся на третьем уровне развития, может, конечно, не заметить логической двусмысленности процитированного суждения, но сама по себе данная мысль, что называется, и в голову ей прийти не может.

Иными словами, обвинения и упреки – не в стиле ВЗМ, даже указываемые ею недостатки есть не более чем аэмоциональное указание на факт, причем не факт недостатка, а на факт явления как такового. Дело, разумеется, не в том, что ВЗМ чужда осуждений и т. п., просто личность этого уровня развития теряет интерес к содержательности, но не содержательности как таковой, а содержательности, прошедшей через «чистилище» разума. Любые суждения возможны, одни не лучше других, взятые сами по себе, они идеальны, они несущественны. ВЗМ, сопричастная сущностям, так же далека от материализма, где мир расчленен с помощью разума, как и от идеализма, где мир представляется, но не является.