– Ты превзошел себя, Джакомо! – Рауль снял шляпу.

– Твой ученик слышит тебя, – обернул к нему лицо Лепорелло. – Он благодарен. Он дал мне свое тело. Сказал, пусть от него ничего не останется, но все будут спасены. Я услышал.

– Что ты хочешь? – спросил Мерлин.

– Покоя. Как вы все, – подумав, сказал новый Джакомо.

– Мы хотим освобождения.

– Я не стану мешать. Только уходите. Оставьте эти стены. Оставьте меня.

– Как пожелаешь. – Старик помолчал, явно прислушиваясь к чему-то, недоступному другим. – Ты не даешь мне творить волшебство, но я не могу не чувствовать… – Он повысил голос и крикнул: – Иной-освободитель идет! Он уже близко!

В толпе зашептались, загомонили – будто зашелестели увядшие осенние листья.

– Скоро Антона, значит, увидим, – донесся возглас Игоря Теплова.

– Я отправлю вас туда. Всех, – сообщил Лепорелло. – Главное, уходите. Чтобы никого здесь не было.

– Здесь есть те, кому вообще не место в этом мире, – шагнул к магу Дмитрий. – Они никуда не пойдут! С этими, – он показал на ушедших, еще недавно жаждущих добраться до живых, – точно никуда!

– Их тоже отправлю. – Джакомо поднял палец кверху. – Туда, где им место.

– Выпусти их всех, Величайший! – крикнул Ганс Трубадур.

– Я не Величайший, – укоризненно посмотрел на Крысолова флорентиец. – Я просто есть. Я могу выпустить лишь тех, кто не принадлежит к нашему миру.

– А мы и не пойдем, – вдруг сказала, откинув капюшон, одна белокурая девочка, из гамельнских.

Дмитрий вспомнил ее. Эту девочку укусила сотворенная им крыса.

– Что? – не веря своим музыкальным ушам, обернулся к ней Флейтист.

– Мы не бросим вас, наставник. Куда вы, туда и мы.

И тогда Дреер впервые увидел, как скатывается прозрачная капля по щеке Крысолова.

– Я выпущу живых, – сказал Джакомо. – Всех младенцев и отроков и одного мужа. Пусть приглянет за ними. Я… плохо приглядывал за Иными, которым давал Силу. Пусть он сделает лучше. Ты сделаешь. – Он кивнул тому, кого недавно называл своим учителем.

Дон Жуан не спеша разгладил усы левой, немеханической рукой.

– Знаешь что… – неторопливо высказался испанец. – Я уже завершил все свои дела среди живых. И если меня там наверху кто и дожидается, то лишь коллеги, чтобы отдать под Трибунал. Так что все равно мне скоро обратно сюда. Выпусти-ка ты лучше парня! – Он махнул в сторону Дмитрия.

– Старший… – Дреер чуть не поперхнулся.

– Я сказал, ученик! – Голос фехтмейстера прозвенел как рапира, выхваченная из ножен.

– Я тень, Старший. Мое тело распотрошили прозекторы!

– Видел я твое тело в морге, Деметрио. Не самое лучшее зрелище. Возьмешь мое. Оно тоже не в лучшем виде, – Дон Жуан пошевелил механическими пальцами, – но прослужило в несколько раз дольше твоего. Береги как наследство!

– Старший, я не могу принять такого дара.

– А кому еще, как не тебе? – удивился Рауль.

Дмитрий беспомощно посмотрел на дозорных. Игорь грустно улыбнулся и взял за руку Алису, Андрей – Тигренка, давно уже обернувшуюся в человека. Дольше всех Дреер выдерживал поединок взглядов с Галей Добронравовой.

Наконец та отрицательно помотала головой:

– Там я зверь. Здесь – нет.

– Видишь, – сказал Рауль. – У тебя не осталось выбора. Детям нужен наставник.

– Да, – вдруг проскрипел Крысолов. – Иди с ними.

– Хороший выбор, – одобрил Мерлин. – Хорошая судьба.

– Славно, – улыбнулся Рауль. – Прощай, ученик! И не вздумай опозорить имя дона Хуана де Тенорио! Ты знаешь, о чем я.

– Прощай, Светлый. – Вперед вышла Алиса, обняла Дреера и поцеловала. – Слушай учителя. Еще одного шанса у тебя не будет.

Рядом с ней вырос Игорь, хлопнул Дреера по плечу и вдруг, хитро и весело прищурившись, заговорил есенинскими строками:

Дмитрий подумал, что надо бы ответить в том же духе, но ничего подходящего не вспомнил.

Сто двадцать один Темный в возрасте от семи до пятнадцати лет обступили Инквизитора Дреера. Но последним, что он увидел в этот раз, была индийская ведьма.

Она плакала и прижимала к себе дочь.

Всеми восемью руками.

Они вышли в лес. Утренний хвойный лес. Дмитрий узнал его. Даже тропинка была знакомой. По ней он всегда возвращался из города в школу-интернат.