С настороженностью приближался караван к перевалу Нейджи, к тому самому месту, о котором говорил вестник. Однажды, когда экспедиция пробиралась вдоль горной реки, острый взгляд мадам Рерих приметил впереди каких-то людей и несколько верблюдов в прибрежных зарослях. Юрий Рерих и Кордашевский поспешили навстречу неизвестным, но те тут же скрылись, оставив лишь затоптанный костер. Эти люди до поры не испытывали желания встречаться с экспедицией и следили за ней, вступив на тропу.

Но 13 сентября неизвестные попытались атаковать караван. Спускаясь в песчаную долину, передовой дозор заметил конную группу. Всадники поспешно скрылись за ближайшим холмом. Проводник немедленно остановился и крикнул по-монгольски: «Разбойники!» Это были кровожадные и дикие голоки. Они вылетели из-за холмов с гиканьем и посвистом. Их лица, вымазанные смесью крови и жира, пылали яростью. Внезапно появившись, голоки устремились к тылу каравана. Они мчались рысью, потрясая над головой винтовками и, видимо, предвкушая победу. Со стороны могло показаться, что это ожившая сцена из вестерна о Диком Западе и нравах команчей. Самообладание Рериха помогло в тот момент справиться с опасностью.

«Ни один боевой офицер не смог бы хладнокровнее распорядиться перед очевидной возможностью боя, — вспоминал после атаки полковник Кордашевский. — Решение сразу обеспечило нам связь с тылом, прикрыло левый фланг и создало перекрытый отход к реке. Нападавших же это ставило под огонь, создавало опасность быть самим отрезанным от путей отхода. Это распоряжение посла, настолько ясное и противнику и нам, предупредило кровопролитное столкновение, в котором мы конечно же взяли бы верх, но которое могло повлечь за собой осложнения дипломатического характера по прибытии миссии в Тибет» [212] , — восхищался полковник Кордашевский.

Почуяв превосходство противника, голоки спешились и в знак примирения закурили трубки. Подъехавшим парламентерам экспедиции они сообщили, что приняли караван за грабителей, но из разговора стало ясно— кочевники вели за экспедицией наблюдение с 11 сентября. Прохаживаясь между голоками, Рерих заметил у одного из аборигенов копье и хотел было его купить, но тот отказался, сославшись, что это символическое оружие — знак войны. В толпе испуганных туземцев появился Чимпа. Он сообщил голокам, с интересом разглядывавшим оружие иноземцев, что у европейцев есть и пулеметы [213] .

Ночь с 13 на 14 сентября прошла для членов каравана в тревоге. Не было никаких гарантий, что голоки не нападут снова. Поэтому в трех местах пришлось устроить ложементы для стрелков и выставить дозоры. Собаки настороженно рычали, чуя близость врагов, но те не рискнули подойти ближе и лишь несколько дней, прячась, сопровождали караван в тщетной попытке повторить атаку. Все попытки «команчей» закончились, как только в конце сентября караван встретил первые посты тибетской милиции, впрочем внешне мало чем отличающейся от голоков. Они так же мазали лица смесью крови и жира.

Остановившись в долине Шенди, экспедиция вошла в контакт с передовыми тибетскими постами. Здесь знали о прибытии каравана, и вскоре был послан вестовой в ставку Верховного комиссара области Хор и Кхам, главнокомандующего всеми вооруженными силами на Востоке. Вспоминая те дни, Юрий Рерих сделал многозначительную запись в своей книге: «Мы решили остановиться, потому что намеревались войти в страну мирно, не прибегая к применению силы в регионе, охраняемом заставами милиции» [214] .

А три недели спустя политический резидент Британии подполковник Бейли получил срочное сообщение от агента, которого, грешным делом, считал трупом. Надежный источник сообщал Бейли в шифрованной телеграмме, переданной по лхаскому телеграфу, что партия американцев и двадцать монгол прибыли в Нагчу.

Надежным источником английского политического резидента являлся начальник охраны экспедиции Рериха полковник Кордашевский. Его завербовала британская разведка еще тогда, когда он служил в качестве переводчика в английской миссии генерала Нокса, состоявшей при штабе Колчака.

Обвал в горах начинается с одного маленького камня. Падая, он увлекает за собой целый поток — так разрушаются горы. Примерно так же происходят катастрофы. И они посыпались в 1927 году на экспедицию и на все, что с ней было связано.

Началось с того, что 6 апреля 1927 года в 11 часов утра в Пекине, находившемся под контролем войск правого китайского генерала Чжао Цзолина, произошло экстраординарное событие. Вооруженный отряд китайской полиции, поддержанный солдатами, ворвался на территорию Советского посольства— точнее, в его западную часть, где располагались квартира и служебные помещения военного атташе. Сотрудники этого учреждения были застигнуты врасплох и не успели уничтожить секретную переписку и шифровки. Многие находившиеся в тот момент на территории атташата были арестованы и избиты, а затем препровождены в неизвестном направлении.