— Вот как?

— Хотя известно, что из-за крайне ограниченной территории городищ границы между скотным двором и жилищем человека не было тогда. А здесь, в его жилище, заметьте, пол посыпали белым чистым песком. Кроме того, мы постоянно находим очень по тем временам ценные вещи. Чего только стоили в бронзовом веке медные бусины, колечки, серьги…

— Не простой был человек?

Корридов уклончиво покачал головой:

— Не будем фантазировать.

Минут через тридцать студент Саша обнаружил еще кое-что.

Это было некое подобие миниатюрного рога. Тонкий изящный валик у края был искусно выточен и отполирован. Правда, пить из этого рога было бы невозможно: по краю, чуть ниже валика, были старательно прорезаны на равном удалении друг от друга несколько отверстий.

— Вещь удивительная! Ничего похожего я раньше не встречал, — пробормотал, разглядывая находку, Корридов.

— Никогда? — Кленский взял находку из рук Арсения Павловича.

— Никогда…

— Но для чего эта вещь могла предназначаться?

Археолог пожал плечами:

— Пока трудно сказать.

— Вот и гадай спустя пять тысяч лет, что они тут имели в виду! — заметил Кленский. — И через сто лет не разберешь, что было правдой, а что нет. А чего и вовсе не было! Что уж говорить о тысячелетиях… Странная все-таки наука археология.

— Мне кажется, нам просто это не дано понять, что они «имели в виду», — заметил студент Вениамин. — Тысячелетия — огромный отрезок времени.

— Никому, кроме Корридова! — возразила, почтительно глядя на руководителя экспедиции, появившаяся к этому моменту на раскопе Вера Максимовна Китаева.

— Правда, для чего все-таки этот рог, Арсений Павлович? — продолжал интересоваться Кленский. — Предположить-то вы можете?

Археолог снова пожал плечами:

— Предмет — явно магического ритуального назначения… Единственное, что можно пока сказать.

— Заметьте, как он красив! — восхитился Кленский.

— Может, это приманка для духов? Что-нибудь в него, скажем, помещали… Может быть, мед, ароматные травы? И подвешивали посредине жилища? — выдвинул предположение Тарас Левченко, самый мрачный и серьезный из всей студенческой троицы.

— Приманка для духов? Возможно, возможно… — кивнул одобрительно Корридов. — Штучка явно, явно магического ритуального назначения, — повторил он.

— Вы хотите сказать, шаман тут жил? — оживился Кленский. — Колдун?

— Называйте как хотите. Жрец, шаман, колдун. Говорить пока об этом рано. Слишком мало информации. Хотя да… Не могу отрицать: действительно, этому человеку принадлежали удивительные вещи…

— Ого! — воскликнул Вениамин. — Шаман?

— Место-то, значит, того! — ерничая, заволновался студент Саша. — Может, святой водичкой окропить? На всякий случай?

— Корридов у нас атеист, — объяснил Кленский.

— Правда, Арсений Павлович? — оживились студенты.

— Перерыв! — вместо ответа буркнул Корридов.

Все разошлись на отдых. Китаева ушла готовить обед.

А Кленский присел на край раскопа. Рядом расположился Тарас Левченко, уже поспешивший, пользуясь небольшим перерывом, раскрыть книгу. Читали в экспедиции, как уже было сказано, все запоем.

— Что вы читаете, Тарас? — полюбопытствовал журналист.

Левченко молча прикрыл книгу, показывая Кленскому обложку.

— «Антихрист»? — удивился журналист. — Мережковского почитываете? Забавный выбор!

— Почему забавный?

— Да все вдруг словно сговорились, — пробормотал Кленский, вспоминая литературный выбор Нейланда и своего Рене Менара. — Странные совпадения… В смысле интереса к языческим богам…

— Что вы имеете в виду?

— Да так…

— Не знаю, что вам пришло в голову, но мой выбор, — Тарас побарабанил пальцами по синей обложке книги, — явно по теме!

— Что значит по теме?

Тарас кивнул на пакеты с костями, выстроившиеся по краю раскопа. На огромный лосиный череп, выступающий наполовину из земли, с которого обмахивал кистью пыль, стоя на коленях, как идолопоклонник, Яша Нейланд.

— Вы же видите, сколько здесь костей. Что, если когда-то здесь было капище — и приносились жертвы?

— Вот как?

— Причем, судя по всему, жертвоприношения были обильными! А как известно, Кленский, идолы «тучнеют от дыма алтарей, на которых им приносят жертвы от стад».