Человек с шестом. Нет. Не сейчас. Когда все пройдет.

Женский голос. Что ты имеешь в виду? Что должно пройти?

Человек с шестом. Ну, это возбужденное состояние… Ты же знаешь.

Женский голос. Но ты почти всегда перевозбужден. По утрам, в обед и тем более по вечерам. Утром ты перевозбужден перед обедом. В обед ты перевозбужден перед ужином, а вечером — ну, можешь себе представить.

Человек с шестом. Не смейся так.

Женский голос. Когда я смеюсь, я этого не замечаю.

Человек с шестом. Чего?

Женский голос. Того, что терзает душу!

Хозяин выходит из своего павильона и проверяет товар, который Человек с шестом выложил рядом с собой в корзине.

Хозяин. И вот с этим ты собираешься завоевывать рынок? С этими копеечными пластиковыми горшками, которых и без того навалом у любого садовника?

Человек с шестом. Оставь мой товар в покое. Что он тебе плохого сделал?

Женский голос. У тебя все еще руки чешутся, Руди?

Хозяин. Как это — чешутся?

Женский голос. Ну у тебя же всегда чесались руки.

Хозяин. Нет, прошло. Скажи мне: что это такое? Дырка в пластике. Вот если бы ты разрекламировал их как волшебные горшки, если бы ты мне сказал: «Если приставить горшок ко лбу и наклонить голову вниз, вся ваша головная боль — фьють и в горшок», — вот тогда бы я его купил сию минуту. Сто марок за такое чудо в сравнении с головной болью — сущий пустяк.

Человек с шестом. Видите: это мой друг. Мы друзья. Но уверены ли мы в этом? Так ли уж на все сто, а?

Хозяин. Мы старые друзья, потому что мы не придумали ничего лучшего.

Человек с шестом. Да. В этом что-то есть. И все же ясно одно: хоть мы знакомы уже целую вечность, мы все еще терпеть не можем друг друга.

Хозяин. Остается пара скромных оговорок, которые мы бережем друг для друга. Так сказать, известное чувство неуверенности.

Человек с шестом. Я бы сказал, чувство скрытого недоверия. Точнее — непреодолимой антипатии. Или — ледяного презрения.

Хозяин. Да, что-то вроде легкого смущения, что-то вроде налета сомнения насчет того, как надо верно оценивать другого.

Человек с шестом. Будем до конца откровенны: в глубине души — в глубине души в отношениях между нами царит ужас друг перед другом.

Хозяин. В глубине души? Ну, нет. У меня там снова возникает хорошее, здоровое, прочное чувство к тебе.

Женский голос. Нежная душа, этот твой Руди. Настоящий друг. Руки крепкие, как дерево. Лоб массивный, как скала. Глаза — целая поэма. И тем не менее: он мне не нравится.

Входит Слепая, грациозно постукивая впереди себя палочкой.

Слепая. Такси!.. Такси!.. (Останавливается, прислушивается.) Такси… Есть здесь кто-нибудь?

Макс. Вы заблудились. Дорога совсем в другой стороне.

Слепая. Ваш голос мне знаком. Вы не маленький актер из бара «Follow me»?

Макс. Маленький актер — это сказано, пожалуй, слишком сильно…

Слепая. Переведите меня через дорогу, Максимиллиан Штайнберг.

Макс. Нет тут никакой дороги.

Слепая. Тогда проводите меня к остановке такси!

Макс. Я не могу отсюда отлучиться. У меня дела…

Слепая. Проводите меня! Я шарахаюсь от каждого грузовика.

Женский голос. Бедняжка!

Макс. Она не знает, что заблудилась на пустой сцене. Не знает, что мы выставляем себя здесь на потеху толпы; если бы она это знала, она бы умерла со страху.

Хозяин. Но мы этого тоже, в сущности, не знаем. (Скрывается в павильоне.)

Макс. Я знаю. Но мне на это наплевать. Как и на все остальное. Поэтому вы можете, пожалуй, точнее всего определить степень моего омертвения. Моего внутреннего омертвения, которое я волоку на себе.