Георг. Я не смеюсь! Я грежу тобою! Твоими устами, твоими очами, твоею печалью. Твой лик входит в меня. Я чувствую, как становлюсь тобою, когда улыбаюсь, когда болтаю вздор… Ах, у меня темнеет в глазах! Твоя рука! Секундочку, мне надо отдышаться. Быть влюбленным так утомительно.

Хельма исчезает из древесного ствола. Вскоре после этого из-за кустов появляется Элен.

Знаешь, что мне пригрезилось? Ты босиком идешь по стерне, и тебе не больно — такая ты легкая, такая невесомая, и ты удаляешься, улетаешь…

Элен. И у тебя еще хватает наглости рассказывать мне всякое непотребство, которое тебе пригрезилось подле другой?

Георг. Знаешь, теперь, с этим ограниченным кругозором, ты иногда совсем теряешь лицо.

Элен. Так значит, ты лишь делал вид влюбленного? Иначе смысл какой? Любить кого-то до вчерашней ночи, чтобы сегодня просто взять и бросить? Иль это умысел, коварная игра, чтобы меня больней помучить?

Георг. Нет, это ты, лишь ты всему виной. Ты, прежде добрая, характер поменяв, дала толчок всем этим наважденьям — и вот два человека, прежде совсем чужие друг другу, теперь друг друга любят до безумья.

Элен. Да не любят вовсе! Ну все, довольно, отправляйся к ней, коли тебе так легче. Заурядней ты ничего уже найти не сможешь.

Георг. Тебя саму отнюдь не возвышает, когда ты этак вот о ней злословишь.

Элен. Со мной, конечно, риск куда как больше! Я столько сохранила для тебя единственного, сокровенного, незнаемого. Но ты слишком слаб и не хочешь меня познавать. Ты выбираешь гладкий желобок, тихую пристань, сытный ужин, удобную панель приборов…

Георг. Это как посмотреть, Элен. Да, ты права, мне было нелегко уйти из-под влиянья твоего. Я был готов в объятиях твоих подпасть твоим нелепым суеверьям. Ведь хочется согласия во всем. А многое из того, что ты произносила вслух, мне часто тайком нашептывают мои мысли. Но они же нашептывают мне и нечто прямо противоположное. Поэтому если уж я раскрываю рот, то стараюсь говорить взвешенно. И то, что я говорю, в нашу жизнь хорошо вписывается. Этого требует моя профессия. Это ты можешь позволить себе до бесконечности усугублять свои душевные глубины. А я живу своей работой, я должен приносить пользу. Нет, Элен, ничего хорошего у нас бы не получилось. В конце концов, я ведь тебя просто не понимаю. Кого трогают мои руки, когда они прикасаются к тебе? И к каким запретным идеям я приобщаюсь, целуя тебя в губы? С каждым днем ты отступаешь куда-то все дальше и дальше, в какие-то пределы, где мне лично абсолютно нечего искать. Вчера расизм, сегодня набожность, завтра суеверия и магия, средневековье, мракобесие, а послезавтра, как знать, может, уже каннибализм?

Элен. Ты сам с собой лукавишь, говоря: Элен, ничего хорошего у нас бы не получилось. А сам потерял сердце. Ну и как тебе без сердца, хорошо? (Исчезает справа, за кустами.)

Слева выходит Хельма.

Хельма. Что этот талисман со мной творит? Пусть мне теперь и не дают проходу, зато любую фальшь я замечаю и оттого страдаю во сто крат. Уж не настолько я правдолюбива! Пусть я прикинусь, пусть меня обманут… Но нет, тогда опять я не смогу всю правду узнавать…

Справа из-за кустов выходит Георг.

Георг. «Кто ж не согласится ворону променять на голубицу?». И разве ты не голубица — такая кроткая, нежная, исполненная любви? С тобой одной изведал я неизъяснимое блаженство. Но ты не знаешь, сколь ужасно расчленяет тебя мое вожделение. Внутренним взором я вижу уже только отдельные, недостижимые мне в своей отдельности части: груди, ляжки, бедра. Голову — долой, ступни — тоже. Ни один сексуальный маньяк не разделывается со своими жертвами свирепей, чем моя неистощимая и больная фантазия.

Хельма. Что ты несешь? Мне даже страшно слушать. Хотела я всегда лишь одного — своею любовью мужа осчастливить.

Георг. И не добьешься цели никогда! Недавно я спросил его: а он хоть что-нибудь похожее питает, ну, к тем вещам, которыми я грежу с такою мукой. Он же мне в ответ: «О, нет. Я полагаю, нет. Давно мне безразличны эти вещи. Они всего лишь вещи для меня, вот именно. Как стул или горчица»… Так и сказал. Ужасный человек!

Справа из-за кустов появляется Вольф.

А вот и Вольф! Господи, как подходит это хищное имя моему лучшему другу.

Вольф. Послушай! Забирай свою Элен! Я не хочу ее. Упала пелена с моих очей: нужна мне не она! Какой-то оползень случился в чувствах, и нет ее. И не могу понять, что находил я в ней все это время. Загадка. Извини, дружище, не хотел тебя обидеть я… Зато теперь с тем большей радостью домой я возвращаюсь.

Георг. Как, ты решил вернуться к Хельме? (Про себя.) Тем хуже для меня.