Учтивец. Разве сегодня двадцать пятое?

Первенец (смотрит на часы). Уже двадцать шестое. Боже мой, я вот думаю, три года — это же тридцать шесть месяцев…

Учтивец. Это тебе еще выплачивать?

Первенец. А тридцать шесть месяцев — это сто сорок четыре недели…

Учтивец. Что, каждую неделю платить?

Первенец. Просто хоть зубы на полку.

Учтивец снимает очки.

Очки, кстати, чистить надо. Клади их в соленую воду.

Учтивец. Вот тут, от переносицы. И может быть тысяча причин. В том числе и наследственность.

Первенец. Так к кому ты тоща с руками-то ходил?

Учтивец. На Майнцерштарссе, к доктору Синекоэ, по прозвищу Сино.

Первенец. Знаешь что? Я могу порекомендовать тебе отличного ортопеда.

Учтивец. Ортопеда?

Первенец. Да-да, ты даже представить себе не можешь…

Учтивец. Но у меня же лицо! При чем тут ортопед! Мне невролог нужен.

Первенец. Ну, нет так нет.

Учтивец. Ах, да что там. Все равно скоро всему конец. Нас это не касается. То есть, вообще-то это нас очень даже касается. Но еще несколько лет как-нибудь прокантуемся.

Затемнение.

У Георга и Элен. Тахта, стол, стул. Веранда с видом на парк.

Справа и слева открытые проходы.

Георг. С чего это вдруг ты так взъелась на того цветного парня?

Элен. На какого еще цветного?

Георг. Да вот только что, в автобусе.

Элен. Это черномазый. Терпеть не могу черномазых.

Георг. Но он даже не приставал к тебе.

Элен. Он не приставал? Грязная черная скотина! Pawing my knee all the time! «Oh my, you’re looking real pretty, li’l lady, wonna see some hot pictures, just look at my.» — That creep was all over me! [9]

Георг. Ну, подумаешь, совсем молоденький парнишка, играет своим телом, автобус тоже трясет, может, он и позволил себе…

Элен. Keep off your rotten old fingers and beat it! You nigger son of a bitch! Stop touching me! [10]

Георг. Но, с другой стороны, так грязно ругаться на молодого цветного, это тоже знаешь ли… Удивляюсь, как он стерпел.

Элен (явно передразнивая). That lady there pushed me! That lady says I touch her. But I never didn’t lay my hands on her, nosirree! [11]

Георг. Вылезая, он показал тебе язык. Совсем как мальчишка.

Элен. Эти негритянские ублюдки должны вести себя, как все нормальные пассажиры. Раз уж едут в одном с нами автобусе.

Георг. Слушай, что это на тебя нашло?

Элен. Ничего. Просто я считаю всех черномазых неполноценными.

Георг. Ты сама не веришь тому, что говоришь.

Элен. Очень даже верю. Это научно доказано. По сравнению с нормальными людьми они хитрые, ленивые и агрессивные.

Георг. Чушь!

Элен. Никакая не чушь! Я жила среди черномазых. Я знаю, что говорю.

Георг. Элен! Ты же разумная женщина. Мы живем на исходе двадцатого столетия. А у тебя чуть ли не по всем вопросам особое мнение. Ну нельзя вот просто так, с бухты-барахты, утверждать, что цветные — люди второго сорта.

Элен. Я вовсе не против цветных. Я против черномазых. Китайцы, к примеру, очень жилистые ребята, едят мало, работают много…

Георг. Все! Остановись! Прошу тебя!

Элен. Да ради Бога. Может, я и не борюсь за свои убеждения. Но отрекаться от них тоже не намерена.

Георг. Лапушка моя, ты сегодня опять какая-то раздраженная. Это оттого, что Вольф придет, верно? Ну все, я исчезаю. Я ведь и так во время ваших встреч стараюсь быть на работе. Так что вы опять замечательно проведете друг с другом вторую половину дня. Надеюсь, все будет как всегда. Если всегда было все, как я надеюсь. Впрочем, может, я еще застану его, когда вернусь. В последнее время мы особенно хорошо стали понимать друг друга, Вольф и я. Такая гармония между обоими твоими любимыми мужчинами — у тебя всякий раз увлажняются глаза, когда ты нас видишь вместе. Что, ты даже не протестуешь, когда я говорю об «обоих твоих любимых мужчинах»?