«Сталинский натиск на Запад» в связи с мировой войной стал, по мнению Р. Раака, автора уже упоминавшейся одноименной книги, центральным явлением новейшего времени. С ним автор связывает причины и Второй мировой, и Холодной войн. Аргументируя такую постановку вопроса, историк подчеркивает, во-первых, ту определяющую роль, какую сыграла в судьбах народов и стран Европы сталинская политика опоры на военную силу для достижения советских внешнеполитических целей; во-вторых, критически важную роль для международных отношений восточноевропейского региона, ставшего объектом советской экспансии; региона, где более всего проявились противоречия между СССР и его западными союзниками и где взошли первые всходы (послевоенной — в отличие от довоенной) Холодной войны. Тесную взаимосвязь между Второй мировой и Холодной войнами автор прослеживает в словах и делах Сталина, который ярко персонифицирует собой многие события предвоенного и военного времени.

Публикация на английском языке воспоминаний П.А. Судоплатова, одного из руководителей советской внешней разведки, занимавшейся тайными операциями за рубежом, произвела фурор фактами глубокого проникновения советских агентов в атомные секреты Запада. Не меньший интерес представляет русское издание книги под названием «Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля», раскрывающей самые скрытые, самые темные стороны советской разведывательной службы, без непосредственного участия которой, как оказалось, не делалось многое из того, что считалось делом государственной важности. Достаточно сказать, что круг высокопоставленных лиц, от которых Судоплатов получал тайные задания, включал И.В. Сталина, Л.П. Берия, В.М. Молотова. Не случайно автор назвал себя «нежелательным свидетелем» замыслов и дел обитателей Кремля{722}.

В особой главе, посвященной Холодной войне, автор фактически опровергает распространенную версию ее начала, часто связываемого с речью У. Черчилля в Фултоне. Для советских спецслужб, пишет он, «конфронтация с западными союзниками началась сразу же, как только Красная Армия вступила на территорию стран Восточной Европы». В другом случае он буднично замечает, что советские активные разведывательные операции в Западной Европе «совпали» с началом Холодной войны{723}. Как резюмирует по такому же поводу историк Р. Раак, Холодная война двигалась на Запад вместе с продвижением Красной армии и частей НКВД{724}.

Борьба против Запада, давний и постоянный фактор советской внешней политики, разгорелась с невиданной силой. Место Англии в качестве основной политико-дипломатической и пропагандистской мишени заняли США, а определение «англо-американский империализм» сменилось на «американский империализм». Произошел переход к силовому противоборству с США, которые обвинялись в провозглашении нового, откровенно экспансионистского курса с целью установления своего мирового господства. Антиамериканизм стал лейтмотивом советской пропаганды как внутри, так как и вне Советского Союза{725}. Так противостояние двух систем приняло конкретную форму противостояния СССР — США, которое лишь обострилось с началом гонки ракетно-ядерного вооружения. Однако, как показал исход Холодной войны, на этом пути «догнать и перегнать» США, занявших в социально-политической структуре западной демократии ведущее положение, так и не удалось.

Со знанием дела П.А. Судоплатов пишет, что когда началась Холодная война, Сталин «твердо» проводил линию на конфронтацию с США{726}. Протоколы заседаний Политбюро подтверждают, что тон яростному антиамериканизму задавал сам И.В. Сталин, а его ближайшее окружение — В.М. Молотов, А.А. Жданов, Г.М. Маленков, Л.П. Берия, М.А. Суслов — старательно демонстрировало перед вождем свои антизападные чувства.

О накале страстей, разбуженных Холодной войной, говорит тот факт, что Сталин сам публично ответил на фултоновскуюс речь У. Черчилля, в которой тот говорил о «железном занавесе», опустившемся на европейский континент от Штеттина на севере до Триеста на юге. Тень тирании, продолжил Черчилль, пала на Европу: «Никто не знает, что Советская Россия и ее международная организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям»{727}. Раздражение Сталина было столь велико, что он не остановился перед сравнением Черчилля с Гитлером, обвинением Черчилля в расизме, в стремлении организовать против СССР новый поход «14 государств» и т.п.{728} Естественно, последовала команда «инстанции» об ужесточении советской позиции по всем вопросам отношений с Западом, включая пропаганду{729}.

У. Черчилль в долгу не остался. Его весьма откровенные публичные высказывания насчет большевизма, судя по архивному фонду В.М. Молотова, изучались в Кремле с пристрастием. Так, в январе 1949 г., выступая в английском парламенте, Черчилль выражал уверенность в том, что «настанет день, когда будет, несомненно, признано… всем цивилизованным миром, что удушение большевизма в зародыше было бы несказанным благословением для человечества». Спустя два месяца в речи в Бостоне (США) он говорил: «Неспособность задушить большевизм в колыбели с помощью того или иного средства и вовлечь обессиленную тогда Россию в общую демократическую систему теперь лежит на нас тяжелым бременем… Но мы не должны отчаиваться»{730}.

Конечно, были и попытки сохранить, особенно в 1945–1946 гг., видимость продолжающегося сотрудничества между союзниками по войне. Им удались некоторые согласованные решения, например, мирные договоры с восточноевропейскими странами-сателлитами Германии, в чем был больше заинтересован Советский Союз. Хотя, признается в официозной «Истории внешней политики СССР», подготовка мирных договоров «проходила в условиях напряженной дипломатической борьбы по вопросам, определявшим будущее судьбы значительной части Европы{731}

Анализируя международные события между двумя сессиями Совета министров иностранных дел, Лондонской (сентябрь — октябрь 1945 г.) и Московской (декабрь 1945 г.), Сталин придавал решающее значение тому, что он назвал политикой «стойкости и выдержки». Благодаря этой политике, писал он накануне московской сессии, «мы выиграли борьбу по вопросам, обсуждавшимся в Лондоне». Выиграли, так как США и Англия отступили, и предстоящая московская сессия пройдет «без привлечения Китая по европейским вопросам и без привлечения Франции по балканским вопросам». Как советский выигрыш Сталин оценивал результаты парламентских выборов в Болгарии и Югославии, на которых победили коммунисты. Очевидно, подытоживал свой анализ Сталин в письме В.М. Молотову из Сочи, где он находился на лечении, «что, имея дело с такими партнерами, как США и Англия, мы не можем добиться чего-либо серьезного, если начнем поддаваться. Чтобы добиться чего-либо от таких партнеров, нужно вооружиться политикой стойкости и выдержки»{732}.