Шрифт:
Однозвучно гремит колокольчик
На той неделе позвонил Саша Горнон и сказал, что умер Абрам Юсфин. Он был на панихиде в Союзе композиторов. Я хорошо помню этого музыковеда с коровьим колокольчиком на шее. Однажды у меня на Исаакиевской мы записывали на плохой магнитофон что-то совместное, авангардное, еще и с моим малолетним сыном Левой.
…Где теперь эта запись?
Еще он вступил третьим (по русскому обычаю) в переписку Натана Эйдельмана с Виктором Астафьевым по еврейскому вопросу
…Кто теперь об этом помнит?
... А тогда все читали, кипели.
Фуета фует.
…Однозвучно звенит колокольчик.
21.12.2011
Реприза
Где-то прочитал, как некоего человека спросили, а вы не стали под старость верующим? Он ответил: Слава Богу, нет.
Этот оксюморон вдруг пробудил во мне вопрос, который удивил своей новизной. В я его еще не возникало.
А верит ли Бог в меня?
То есть, что мое я для Него?
Как это, сказал Беккет.
Или пошутим с Гете, – страдания солнечного зайчика.
Можно еще вспомнить репризу клоуна Олега Попова.
Шарман, шаман
В «Письмах в Сигейск» (книга писем Н.И. Харджиева к Сергею Сигею) Николай Иванович нечаянно роняет определение: «Поэт – существо крестовидное».
И я недавно поняло его буквально, как схему, как чертеж.
– Горизонталь – это обычная человеческая жизнь, которую переживает каждый. А вертикаль, перечеркивающая эту обыденность, отражает метания (корчи) духа, земные корни и небесную крону.
Кроме всеобщих рождения и смерти, поэту надо вынести в себе дихотомию твари и ангела.
Его опыт парадоксален.
Он уже никогда не жив.
Он еще никогда не мертв.
Его крест пульсирует.
Поэт четырехмерен.
Шарман, шаман!
Я-беда
Сумеет ли я переплыть эту толстую тетрадь-книгу. Чистых страниц пока еще больше, чем исписанных.
Хождение за три моря.
«Утром три».
Тригонометрия ментальных блудней.
Мозги на пенсии.
Я-беда
22.02.2011
Тригорину
Сюжет для небольшого рассказа: я просыпается и не обнаруживает себя.
Ты есть то.
Тат твам аси.
Ах, как кружится голова
Как представить эти цепочки молекул, что образуют наше тело.
Они движутся.
Идем дальше. Созерцаем с Демокритом атомы.
Они движутся.
Потом электроны в атомах.
Они тоже движутся по орбитам.
Все в этой матрешке нас движется.
И в матрешке всего (земля, солнечная система, галактика и т.д.) все движется.
Этим большим вальсом дирижирует Штраус. Это я читаю огромную книгу Жака Ле Ридера. «Венский модерн и кризис идентичности» (СПб, 2009).
Лене не задолго до смерти некий целитель, когда-то подвизавшийся в БДТ, тоже велел вращать блюдечко.
Коловращение жизни.
– Как смерч.
Смерч смерти.
Какие тебе еще полеты нужны, Катерина?!
«Ах, как кружится голова, как голова кружится».
Это стихи
– Выходит, что все…
– Завихрения завихрений.
– Экая хреновина.
– Нет, это балет.
– И Ницше любил танцы.
– И дервиши.
– «Танцующий Давид»!
– Да – и как она всегда вспоминала эту пожилую пару, танцующую в скверике на Измайловском около гастронома…
– 9-го мая.
– Великое в малом.
– Ветераны танцуют со смертью?
– Они берут ее к себе в круг.
– Летальная орбита вальса.
– Победа – это танец со смертью?
– Это стихи.
Ты-ты-ты
– Значит, стихи…
– Мы уже говорили.
– Танец судьбы?
– Да.
– Это объективность?
– Когда стих написан, то – да.
– Значит, в конце такого стиха…
– Смерть.
– И…
– Надо писать новый.
– И сколько это будет продолжаться?
– Пока не кончатся рифмы.
– Что потом?
– Ритм.
– Та-та-та?