Шрифт:
2). «Это была неведомая ей духовная субстанция, озарение, которое, казалось, нисходило на нее свыше. И посредством нее, Джулии, совершало то, на что сама Джулия была не способна. Она была обыкновенная, довольно привлекательная стареющая женщина. У ее дара не было ни внешней формы, ни возраста. Это был дух, который играл на ней, как скрипач на скрипке. Пренебрежение к нему, к этому духу, вот что больше всего ее оскорбило» (стр.193).
Позавчера я написало: «Временами, казалось, что дух Лены проносится сквозь нас».
И вот этот дух объективируется (ха-ха-ха!) у Моэма.
Все эти демоны, внутренние голоса, бесконечные вариации на тему «ты», выхода из человеческой интимности в мир абстракций, саги о марионетке, созерцающей «свои веревочки, уходящие в бесконечность».
Да что говорить, достаточно вспомнить последнюю строфу (которую дурочка из «ПТЖ» выбросила во вступительной заметке к публикации «Девочки со 144 родинками») из стихотворения Лены Шварц «Ночь театра» (2007 г).
И осеняет озаренье
Мой мозг под чепчиком седин:
Актеров, нас, тут мириады,
А Зритель он всегда один.
Всем спасибо
Вообще с каждой написанной и прочитанной новой книжкой я все больше вкатывается в пространство стиха судьбы. Если раньше у него резонировали только книги, то теперь, в связи с возрастом, начинают резонировать и люди тоже. Это необозримое сверх-стихотворение прочитать невозможно, но можно услышать его гул.
Спасибо, Осип Эмильевич. Спасибо, Александр Александрович. Спасибо, Елена Андреевна.
Всем спасибо.
Ничто
– Что такое стих-судьба?
– Это жизнь, воспринятая через ритм.
– Как эти ритмы передаются?
– Как вибрации.
– Все вибрирует?
– Все.
– Как узнать свой ритм?
– Никак.
– ?
– Надо жить и прислушиваться.
– К чему?
– К самому себе
– И…
– И выйти за пределы себя.
– Что это даст?
– Ты узнаешь свой ритм.
– И…
– Ритм ближе к абстракции, его передают через соотношение цифр, он пифагоричен.
– И…
– Ритм – это Рим срединного царства, расположенного между плотью и духом.
– Вибрации – это тропы-молнии?
– Да.
– Как по ним передвигаться?
– Надо самому стать вибрацией под смычком судьбы.
– И это будет стих-судьба?
– Да.
– А кто его прочтет?
– Твое Ты.
– И что?
– Ничто.
9.02.2011
Сделано
На днях Кирилл Козырев рассказал восхитительную историю. Он гулял с Хоккой, и какой-то дедок, глядя на собачку, изрек: «Шустрый, как Ленин». «Вы даже не представляете, насколько вы правы!» – ответил ему Кирилл.
Я обещал занести эту историю в анналы.
– Сделано!
А меня
Еще вспомнилось. Ближе к полуночи Лена с Хоккой провожает меня до пересечения 5-й Красноармейской и Московского проспекта. На углу прощаемся. Мы подшофе. Хокка прыгает вокруг. Склоняюсь и целую его в крутой лобик и, еще не успев разогнуться, слышу негодующий возглас Лены «А меня?!»
11. 02. 2011
Тогда Лена еще говорила
Сейчас (13 февраля) по «Эху Москвы» (хорошо, что рано встаю) прослушал (с 8.30 до 9) интервью Майи Пешковой с Юрием Кублановским по поводу «годовщины» смерти Лены.
Эта пискля Майя почему-то сказала, что Лена умерла 11 февраля. Да она еще месяц прожила!
Я прекрасно помню, что рассказывал ей, приехав домой вечером 23 февраля с дня рождения Сашки Горнона (а мы тогда условились, что буду звонить ей два раза в сутки, утром и вечером, проверять, жива ли), как какая-то дама лет тридцати вдруг пожелала познакомиться со мной, стоя рядом на эскалаторе. Учитывая скорбное обстоятельство болезни Лены, я не было расположено к полуночному флирту. Но это существо назойливо протягивало руку. Валентина, сказало оно. Я вынужденно протянуло ему свою. Оно вдруг склонилось над ней и быстро, как кошка, облизало кисть. Что вы делаете, изумилось неприятно пораженное я.
А священникам-то каково…
Господи, Лена тогда еще говорила.
Тайна
А Кублановский рассказывал все вроде бы правильно, но как-то пошловато. Он произносил слово «чудо» вяло, приземленно.
И дело тут не в пафосе, а в тайне, которой была Лена. Может быть, она была не совсем человеком, не совсем женщиной, не совсем поэтом.
Она была чем-то б?льшим.
Она была тайной.
13.02.2011