Шрифт:
Зачем Всевышний так безжалостно стер его? Вопрос некорректный. Я понимает. Я молчит.
Но почему так по-детски, неприлично для моего возраста больно?
Сердцу больно…
20.10.2010
КВА-КВА-КВАЗИ
Бытовая химия: химические языки мозга. Ода к радости – серотонин. Любовный, эфирный напиток – феромоны. И из этого клубка всякой всячины лепится колобок эго. А если в зубчатой передаче генов сломается один зубчик, то это повлияет на индивидуальность необратимо. Цвет кожи нас волнует, а к цвету кишок мы индифферентны. У эго, как у ленты Мебиуса, одно измерение – я. Ты – это уже выход в двухмерное пространство. Ты – это уже квадрат квази-мира.
Ква-ква-квази.
ПРЫГ-СКОК
Я придется научится стыдиться самого себя. Это неизбежно.
Грядет эпоха остранения.
Будут психические ранения.
Больно будет и уму, и сердцу.
Но без этой метаморфозы – гибель.
Предстоит пережить эволюционный скачок.
Прыг-скок, нейроны!
Прыг-скок, хромасомы!
Прыг-скок, гормоны!
СКРИПКА НИЧЕГО
– Кто ты такой, чтобы вещать об этом?!
–Я уже никто. Это ОНО через меня вещает. Буря мглою мозги кроет. Вихри (тоже спираль?) в полушариях крутя.
–Что значит сказанное?
–Возможна ли в моем случае ответственность за переданные слова? Телевизор – слеп, глух, и нем. Он транслирует ни. Он транслирует че. Он транслирует го.
– При помощи вибраций?
– Скрипка Ничего.
ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ ЧЕРЕЗ
– Кто это говорит?
–Никто ни с кем.
–Где это происходит?
–Везде-нигде в голове.
–Это блеф!
– А что не блеф? По крайней мере, это формулируется во «мне» сейчас, само по себе. Оно говорится. Здесь нет ни насилия, ни желания. Это прямое действие через и все.
25.10.2010
Вверх ногами
Великая иллюзия – не только кино. Это – все. На что потратили двадцатый век? На иллюзию. Миллионы жертв социального иллюзиона. Эти страшные кадры хроники, когда бульдозер сбрасывает трупы в ров. Их множество. Они валятся друг на друга, эти несчастные «я» Второй Мировой.
Я-ма.
Человек извел себя на иллюзию.
Утешение – в абстрактном, а не в конкретном. Надо выйти из сущности в переливающиеся формулы.
Однажды с приятелем Витей, который заперт теперь в своей квартире, похоже, навсегда, мы стояли на набережной Мойки, неподалеку от коммуналки на Исаакиевской и выпивали.
Вода бликовала. Казалось, светящиеся человечки, воины света, идут и идут по ней без конца.
Лучистое человечество.
Гляди, Витька, сказал я, видишь эти сияющие фигурки, они идут к нам. Зачем?
Витька абстрагировался и увидел.
Он так по пьянке увидел, что вздрогнул и испугался.
Может быть, они и идут к нам, эти светлячки, солнечно-абстрактные зайчики калейдоскопа информационного поля.
В любви, когда она достигает своего апогея, тоже открываешь в другом абстрактное.
Душу.
Вечная любовь – высшая форма абстракционизма.
Соитие формул.
Вибрации ритмов.
Пятна фракталов.
Борис Ванталов.
Чем не абстракция?
Абстракционист сам по себе.
Поллак по-живому.
Собственное я сделал абстракцией. Перевернул, как Кандинский, вверх ногами. Вишу в рамочке собрания сочинений. Покупайте, недорого.
6.01.2011
Местоимения ничто
Купил «Александра Первого» Дмитрия Мережковского. И сразу же обнаружил в нем рудименты Мейстера Экхарта на девятой странице.
« – Я вижу, дорогой мой, вы все еще не можете освободиться от самого себя и обратиться в то ничто, которое одно способно творить Волю Господню», – проговорил дядюшка и завел глаза к небу».
Эта сентенция вложена в уста реакционера-мистика, министра народного просвещения и обер-прокурора св. Синода, князя Александра Николаевича Голицына.
На Исаакиевской, рядом с Синодом, мое Ничто просуществовало лет десять в ХХ веке.
А Голицын основал «Библейское общество». А я попросило завещать Лену Шварц ему ее Библию. Неспроста все это.
Местоимения ничто.
9.01.2010
Аракчеев, ау!
Продолжаю читать Мережковского, на стр. 53 обнаруживаю: «Задача была слишком простая, придумал посложнее: сколько надо щебенки для шоссейной дороги от Грузино до Чудово».
Это латифундист Аракчеев так развлекался. А я ведь в тех местах маршировал не раз, добираясь к Гоше Никитину в Юршево. От Чудово до Грузино на автобусе, а потом пехом 11 км.
Когда не было дороги, приходилось идти какими-то партизанскими тропами за провожатым. Шаг вправо, шаг влево, и ты проваливаешься по пояс в вонючую жижу. Потом насыпали (щебенка!) дорогу, Гоша купил «Ниву». Жить стало легче, но не веселее.
Не раз я оставался на несколько дней в доме один. Аборигены не заходили. Было по-первобытному тихо. Иногда среди ночи на кровать вскакивала киса Лариса, которая пропитание добывала себе сама. От хозяев ей требовалось только молоко.