«Кинопродюсер» не расставался с объемистым портфелем из крокодиловой кожи. Нет, не сценарий будущего фильма был в нем, а данные о контрабандистах. Прайс — сотрудник международной полицейской организации «Интерпол» уверенно шел по следу, который привел его от «Капри» в «Маунт Лавинию».

За помощью к «Интерполу» ланкийские власти обратились не случайно: резко возрос незаконный вывоз драгоценностей из страны. Их переправляли в бандеролях с книгами, в тросточках почтенных джентльменов, в тюбиках с зубной пастой, в одежде и обуви. Сапфиры даже вдавливали в глаза живых омаров, которые шли на экспорт.

Миловидная девушка принесла на таможню вроде бы обычную посылку — пачки чая. Что может быть лучшим подарком из Коломбо? Однако чиновнику в аэропорту посылка показалась тяжеловатой. Вскрыв ее, он обнаружил свыше двухсот аметистов, топазов, гранатов. Стоимость «подарка» превысила триста тысяч долларов.

В такой же посылке с чаем таможенники спустя четыре дня «выловили» драгоценностей на двести пятьдесят тысяч долларов.

В обоих случаях почерк, говоря языком криминалистов, был идентичен. Как и адрес: Гонконг. Стало ясно, что подпольный вывоз направляется из одного центра. И на остров прибыл Шелтон Прайс.

Ему удалось раскрыть крупный международный синдикат контрабандистов. Центр синдиката находился в Коломбо, отсюда по воздуху и морю — но всегда тайком — самоцветы доставляли в Сингапур, Таиланд, Гонконг. В этих странах был больший выбор ланкийских минералов, нежели в самой республике! А Гонконг не зря полушутливо именовали «музеем драгоценных камней Шри Ланки».

Камни часто попадали в домик с облупившимися стенами на улице Вадкон-роуд в Бангкоке. Кто мог предположить, что в этой развалюхе скрывают бесценные сокровища? Тем не менее именно в ней, неподалеку от «китайского города», находился транзитный пункт украденных драгоценностей: после сортировки и шлифовки их пускали в продажу.

Оборот синдиката ежегодно составлял около двухсот миллионов долларов. Наряду с профессиональными контрабандистами в него входили и «любители», в основном бизнесмены, дипломаты, государственные служащие. Среди них был и Фарук Салех. Местом встречи обычно избирали «Капри» или «Маунт Лавинию», в эти клубы, где собирались «сливки общества», постороннего не пускали.

В списке тех, кто незаконно торговал драгоценными камнями, оказался и бывший генерал-губернатор Цейлона Оливер Гунетиллеке, перебравшийся в Лондон. Прежнему верховному представителю британской власти предъявили семнадцать обвинений! Однако Гунетиллеке не приехал в Коломбо «по состоянию здоровья» и избежал суда.

Как добиться того, чтобы самоцветы приносили прибыль стране? И в Шри Ланке усилили таможенные ограничения. Создали государственную корпорацию драгоценных камней, она взяла под контроль промысел и добычу минералов. Стали регулярно проводить в Коломбо аукционы, доходы от которых идут в государственную казну.

На аукционе глаза разбегаются от обилия камней. Неудивительно: в Шри Ланке находят все минералы, за исключением алмазов и опалов; по их разнообразию (свыше сорока видов) остров уступает лишь Бразилии. Камни украсили бы любой перстень, кулон, ожерелье, серьги. Розовые и алые рубины. Угольно-черные ониксы. Сапфиры, аметисты, цирконы. Камни сверкают, переливаются всеми цветами радуги. Длинный и сложный путь отделяет эти чудесные гладкие кристаллы от извлеченных из земли минералов.

Огромное значение при обработке самоцветов имеют опыт, глазомер, твердость руки. В Шри Ланке этим искусством, как и торговлей драгоценностями, занимаются в основном мавры. Они настоящие волшебники своего дела. Рассказывают, что ланкийским мастерам удалось даже раскрыть секрет изменения цвета некоторых камней. Они могут превратить дымчатый топаз в прозрачно-золотистый. Для этого топаз запекают в хлеб. Подвергаясь равномерному нагреву, он светлеет, приобретает редкую и очень красивую окраску. Агаты варят в меде и серной кислоте, получается необычный черный камень с белыми прожилками. Но окраска самоцвета меняется только снаружи, если вы расколете его, то увидите природный цвет.

К сожалению, камни часто обрабатывают примитивным способом. Даже станком не назовешь приспособление для шлифовки — укрепленный на горизонтальной оси диск, который гранильщик вращает при помощи приводного ремня. В результате месяцы упорного труда уходят на отделку одного камешка, а качество шлифовки (оно проверяется по тому, как минерал отражает падающий на его поверхность свет) все равно не очень высокое. И на международном рынке за драгоценность не дают той цены, какую она заслуживает.

Однако «самоцветная индустрия» понемногу модернизируется. В Шри Ланку доставили японские станки. В центрах по обработке драгоценных камней молодых людей обучают этому искусству. В городе Эхелиягода построена фабрика по гранению и шлифовке.

Раньше владелец шахты оценивал добытый камень как можно дешевле. А продать старался за максимальную сумму. И получалось, что рабочих бессовестно обкрадывали — по договору, заключенному между хозяином и ими, старателю полагалось пять процентов от стоимости найденного камня. Найденного, а не проданного!

Нередко в день выдачи зарплаты хозяин бросал рабочему:

— Тебе сегодня ничего не полагается. То, что наработал, ушло на еду и жилье. Больно много ты ешь. А не нравится, можешь убираться!