Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

29. «Ты, старый сад, на луг зеленый…»

Ты, старый сад, на луг зеленый Кидаешь сумрачную тень, Сокрыть пытаясь свет смущенный И победить усталый день. Но от насилий супостата Спасенный пламенным крылом, Взгляни – он на черте заката Томится трепетным лучом, Над злобой дикой и мятежной, Еще свободный от оков, Дыша мольбою безнадежной И красотой последних снов. 1899

30. Под музыку («О, трепет и свежесть заветного чувства…»)

О, трепет и свежесть заветного чувства, Крылатая тайна былого мгновенья; Под светлым дыханьем святого искусства Как мощно и нежно твое воскресенье! И милая повесть далеко былого Блеснет ослепительно-яркой страницей, Далеко-былого, а сердце готово За ним понестися влюбленною птицей!.. Уж крылья трепещут лететь над землею, Уж поздние слезы бессильные тают, И в тихое сердце живою волною Весенние песни, дрожа, набегают. 1899

31. Последний листок

Влад. С. Соловьеву

Умчалася юности сказка весенняя, Безжизненней звезды, бледней небеса, Глухою песнью борьбы и смятения Звучат обнаженные бурей леса. Лишь ты, листок, средь тревог и крушения Поник и трепещешь на ветке родной, — Ты – свежесть моя и дымка весенняя И вздох ароматный зари молодой! 12 января 1900

32. «Если тихо звезды в золотом покое…»

Если тихо звезды в золотом покое, Просияв, выходят в небо голубое, Что ж они пророчат, что ж они поют нам? Отчего приютно в мире бесприютном? И зачем, как крылья, нас уносят взоры От земли на небо, из оков в просторы? И куда, куда же следом за звездами Мы плывем, пылаем и дрожим сердцами? Золотым сияньем небо всё одето… Отчего ж вопросы наши без ответа, И зачем, хоть жутко мысли без познанья, Сердцу не расстаться с тайной мирозданья? Январь 1900

33. Е. А. Баратынский (19 февраля 1800–1900 гг.)

Смерти прозрачные взоры, как звезды холодные ночи, Вея зарей неземной, в этих мерцают стихах. Как обнажилась под их бесстрастно-отчетливым светом Бренной земли суета, бренных ничтожество грез. Смертный! не крылья тебе даны для безбрежных полетов. Смертный! смирись и живи: близко великая грань. Февраль 1900

34. «Тихие скрипки устало вдали допевали…»

Тихие скрипки устало вдали допевали Робкую сказку, дрожащую горькою тайной. Там, на балконе, где звезды так ярко сияли, Милая, мы повстречались с тобою случайно. Слабые слезы катились по бледным ланитам, К светлым звездам обратила ты светлые взгляды, Словно о счастье мечтала давно позабытом, Словно молила у неба хоть мига отрады. Бедная, бедная, все разгадал я невольно — Долгую повесть безмолвной и гордой печали, Той, о которой так вкрадчиво, мягко и больно Тихие скрипки устало вдали допевали. Февраль 1900

35–36. Зимние картины

I. «Уж звездный иней на дорогу…»

Уж звездный иней на дорогу Скользит и ширится в ветвях. Уж белой гладью понемногу Равняет гору и овраг. Гляжу в окно, и сердцу дорог Суровой родины привет, — И легких хлопьев мягкий шорох, И этот звездный полусвет. С участьем каждую снежинку Я провожаю на простор. Я знаю, славную тропинку Настелет мне соседний бор. И то-то будет там раздолье Бродить и взорам и мечтам В живом и дружном своеволье По всем знакомым уголкам!

II. «О, что-то есть в избенке бедной…»

О, что-то есть в избенке бедной, Где приворотный столб так хил! Кругом мороз, волшебник бледный, Ее сугробом завалил. И тесно жмется тын к воротам, И с белой стужей под одно Едва белеет переплетом Полузамерзшее окно. И дым над черною трубою Колечки сизые завил. Знать, кто-то бьется там с нуждою И бодрых рук не опустил. 1900