Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

71. Bal poudre

В двенадцатом часу на маскараде Я в толкотне, маркиза, встретил вас. С улыбкой грусть роднилась в вашем взгляде; Сбегая с плеч, струился ваш атлас. Скажите же, меж нами, Бога ради, Где взяли вы такое пламя глаз? В двенадцатом часу на маскараде Я в суете, маркиза, встретил вас. Под пудрой вкрадчивой казался строже Капризных уст рассеянный привет. Дрожали звуки нежные, и Боже! К каким виденьям отлетевших лет, Когда мы были проще и моложе, Заманивал певучий менуэт. Но в пудре вкрадчивой казался строже Капризных уст рассеянный привет. Вы помните ль, у тетушки в боскетной Те сумерки, ту власть весенних снов, Тот уголок цветущий и заветный, И вдалеке сыгравшихся смычков, На вздох любви мелодией ответной То вспыхнувший, то замиравший зов? Вам памятны ль у тетушки в боскетной Те сумерки, та власть мгновенных снов? 1912

72. Моя картинка

Безлистый лес в дыму мороза, К застывшей речке скользкий скат, И, как бледнеющая греза, Мерцает медленный закат. В избушке светится окошко Навстречу путника мечтам. Змеится робкая дорожка К полускривившимся мосткам. Ты, месяц, мирную картину Лучами светлыми залей И вдохнови, волшебник, Нину Нарисовать тебя скорей. 1913

73. В глуши

Пойдем туда, где в глубь лесную Дорожка горная бежит, Где доску мостика гнилую Ручей качает и крутит; Где что ни шаг, подъем тяжеле, Но все стройней, как замок грез, Возносят купол темный ели Над белым портиком берез; Где царство сказок вечно новых, Не постигаемых из книг, Меж колокольчиков лиловых И крупных розовых гвоздик. 1913

74. «Повеяло весной, мелькнул твой образ стройный…»

Повеяло весной, мелькнул твой образ стройный. И радость, и любовь дрожат в моей груди. И тихо я шепчу с мечтою беспокойной: О призрак ласковый, помедли, погоди! Помедли, дай очам познать очарованье Весеннего луча, палящею струей На миг испившего из свежих уст дыханье, На миг прильнувшего к твоей косе густой. Пускай чрез миг один не будет мне пощады, И без следа замрут чарующие сны, Но не лишай меня мгновения отрады, Но не лишай меня мгновения весны! 1914

75. Часовой

Я на часах, уж давно сторожу я ворота. Сердце туманит знакомая боль и забота. Мутная мгла предо мной заметает сугробы. Ах, отдохнуть мне пора, отдохнуть уж давно бы! Сыплет сухая метель, засыпает ступени. У фонаря то растут, то колышутся тени. Быстро снежинки мелькнут и растают во мраке. Чертит мороз непонятные, жуткие знаки. Дума за думой – как цепи рассыпанной звенья. Вещее сердце чьего-то дрожит приближенья… Чу, там звенят, подступают в метелице белой… Брякнет ружьем часовой: видно, смена приспела! 1914

76. «Ты грустна, ты поникла головкой больною…»

Ты грустна, ты поникла головкой больною… Я с тревогой участья слежу за тобой. Иль повеяло в сердце печалью былою, Иль томишься ты новой грозящей бедой? О мой друг, моя жизнь, не таися тоскливо, Этот тягостный призрак со мной раздели! Не в тебе ли узнал я, блаженно счастливый, Все чистейшие радости бедной земли? Так откройся же мне, о мой друг ненаглядный, И доверчивей, ближе ко мне подойди! Ты не знаешь, как сердцу тепло и отрадно Изливаться слезами на братской груди!.. 1914

77. Ранний час

Еще безбрежное молчанье Над миром царствует ночным. Деревьев бледных очертанья Чуть брезжат под окном моим. Еще не различить, прилежным Блуждая взором в пустоте, Дохнет ли утро светом нежным Или погаснет в темноте. И по душе скользят, как тени Еще без жизни и огня, И дня минувшего волненье, И наступающего дня… 1914

78. Из дневника («Как хорошо в затворе мне моем!..»)

Как хорошо в затворе мне моем! Здесь далеко от суетного шума В урочный час под медленным лучом Любимая моя созреет дума. Ничто ее зари не возмутит, Ничто ее расцвета не торопит. Так в летний зной безмолвно шелестит И золотые зерна колос копит. 1914

79. «Полночь бьет… Едва мерцая…»