Упрямый классик. Собрание стихотворений (1889–1934)
вернуться

Шестаков Дмитрий Петрович
Шрифт:

II. Алый с белым

В тихих куртинах садов Алые маки… Знойных волнений кровавые знаки В тихих куртинах садов. В белой пустыне снегов Стройные лани… Трепетный след непорочных свиданий В белой пустыне снегов.

III. Белый

Белыми руками возле белых хат Расстилаю белые я холсты, подружки, Чтоб вздохнуть мой милый был на белом рад, На моей ли беленькой, как цветок, подушке. Не погаснет, видно, поздний мой ночник, Мамка спать до утрени не заманит дочки: То-то любо белый ткать да ткать ручник — Утираться милому после знойной ночки.

IV. Бледный

В мертвом вереске оврага Тело бледное, нагое. О, таинственные силы Превращенного героя; О, таинственная вечность И стремлений и отваги; О, рыданий бесконечность В отуманенном овраге. 1906

48. «Помыслы наши горячие…»

Помыслы наши горячие, Наши мечты молодые — Ощупью ищут дорогу незрячие, Ощупью бродят слепые. Грезы и песни туманные, Легкие юности грезы — Словно цветы безуханные, Словно над пропастью бледные розы. О, не спеши вдохновенье! В час твой далекий, урочный Придут иные мгновенья Тихи, светлы, непорочны. Помнишь тропинки те низкие? Трудно взбирался ты в гору. Ныне вершины надвинулись близкие, — Сколько лучей и простора! Гордые выси с спасительным холодом… Зной и томленье далече… Бей же, о бей торжествующим молотом Новые, мощные речи! 1906

49. «Ты в бледный туман от меня потонула, ушла…»

Ты в бледный туман от меня потонула, ушла, — Лишь тихие-тихие светятся детские очи, Лишь теплые звезды плывут и дрожат без числа, И звучно-загадочен купол торжественной ночи. Я знаю, я вижу, твоей мне стези не догнать, Той юности пышной померкнули свежие краски… К чему же бороться душой без конца и рыдать? К чему молчаливо молить недостигнутой ласки? Ты, нежная, светлая, светлой прощальной рукой Возьми, погаси этот факел слабеющий, скудный! Пусть чуткие звезды плывут над пустынной землей, И купол глубокий мерцает загадочно-чудный. 1907

50. Ave Maria

Ave Maria! Вы, вздохи вечерние, Вздохи раскаянья, слез и смирения, Мирно пролейтесь на серые терния Теплой росою любви и терпения! Ave Maria! Святые светильники, Грешному миру от века горящие, Кроткие дикого гнева гасильники, Звезды земли, над землей возносящие! Ave Maria! Пути непостижные Над каменистыми долу дорогами, Чудно далекие, радосно ближние Ангела пальмы в лачугах с чертогами! 1907

51. «Тихая ночь настает, а дума, как птица ночная…»

Тихая ночь настает, а дума, как птица ночная, Всё на могилу твою, друг отстрадавший, летит. Смолкли рыданья кругом, надгробные смолкли молитвы. Вьется и падает снег. Тихая ночь настает. Как привиденья, вокруг могильные стали березы. Строгий ваятель, мороз, в мрамор твой холм оковал. Тихо… Ты слышишь ли, друг: моя это дума ночная, Грустным крылом шелестя, близко прильнула к кресту. Ближе, всё ближе к тебе… И так ей отрадно с тобою Первую ночь разделить, первую тихую ночь. 1907

52. Корабли заклинаний

1
Имя предвечное Сина — Светлый корабль заклинаний. С верой вступаю в пучину Темных как вера скитаний. Путник незримый, незрящий! Над беспокойной пучиной Факел от века горящий — Имя предвечное Сина.
2
Шама, к тебе я воззвал. Из отверстых небес Сниди под кедровый лес, Тихо стопу возложи на младой кипарис! Все племена, все народы к тебе собрались. Радость их – полный сосуд. Зной истомил их, – пусть пьют! Шама, ты ведаешь, духи мятежны и злы. Зло разрушаешь ты, зла расторгаешь узлы. Темные камни предвестий и мерзкие сны Всё пред тобою как пыль под пятой сметены.
3
Камни обилья и камни веселья, С сердца небесных богов ожерелья, Камень гулалу и камень санду — Алый огонь с золотою оправой, Вас я на перси царицы кладу, Ярых бойцов с колдовством и отравой. Бела великая жрица, в те грани взгляни! Злого далеко от крова прогонят они.
4
Боже, рассветным лучом разгоняющий мрак! Боже, смиренных поборник и хищников враг! Света великого боги великие ждут. Ангелы неба недвижно твой взор стерегут. Мира народы твое озаряет копье, Песнь океана вливаешь ты в сердце мое, Песнь океана, но, Боже, и бури его. В тесной тюрьме зачинают они колдовство. Воют метели, и темная туча растет, Буря на бурю, и бездна на бездну встает… Боже великий, твой щедрый томителен дар. Вечные бури в груди зажигают пожар!
5
Гула, великая целительная сила, Свой скипетр ласковый над нами опустила. Она под низкий свод вступила, как совет Смиренной радости невозмутимых лет. Затем, что чистую десницу, сердца право, Я к небу возвышал в молитве Белу новой.
6
На голом берегу песок ты размети, Где пыль беспечная не скрадывает звука, И повели рабам три жертвы принести Для Эа, Шама и Мардука, Козьей выи им, и вереска муки, И меда чистого, и напоследок сыра… На жертвы щедрые не закрывай руки, О царь земли, владыка мира! Как звезды царский трон хранит их имена, Не презрит вещий слух молитв уставных звука. И над землей пройдет, как полная луна, Сын Эа, Шама и Мардука. 1910