Шрифт:
– Послушайте…
– Отвечайте!
– Я не вижу связи…
– ОТВЕЧАЙТЕ!
– Ну… хм… все в порядке.
– Вы ничего от нее не скрываете?
– Простите?
– Вы меня слышали.
– Ну как… нет… не понимаю… нет…
– И от ваших работодателей вы тоже ничего не скрываете.
– То есть… это же совсем другое…
– Иногда смысл один и тот же.
– Я не понимаю…
– Разденьтесь.
– Что?
– Я сказал: разденьтесь! Здесь, сейчас же!
Кадер уловил настрой: он положил свой «зиг-зауэр» перед собой, протянул руку и взял автомат «узи». Мсье Гено с ужасом уставился на него. Он лепечет нечто невразумительное…
– Нет, пожалуйста! – умоляет он.
– У вас десять секунд, – повторяет Кадер, вставая.
– Нет, прошу вас…
Проходит две-три длинные секунды.
Мсье Гено плачет и по очереди вглядывается в лицо Кадера и в дуло автомата; можно догадаться, что он продолжает твердить: «Прошу вас, умоляю вас…» – но, не переставая говорить, начинает снимать пиджак, бросает его за собой, потом принимается за пуговицы рубашки, начав с нижней.
– Сначала брюки, – вмешивается мсье Деламбр. – И отойдите чуть дальше…
Мсье Гено останавливается, отступает на шаг.
– Отойдите еще!
Теперь он стоит почти посредине комнаты, весь на виду. Со стоном берется за ремень. Неловко вытирает глаза.
– Быстрее… – торопит его Кадер, следуя инструкциям мсье Деламбра.
Мсье Гено снял брюки. Голова у него низко опущена. На нем женские трусики. Ярко-красные. С кремовыми кружавчиками. Такие выставляют на витринах секс-шопов.
Положа руку на сердце, мне за него стыдно.
Я и гомосексуалистов-то не люблю, а уж стыдливые гомосексуалисты, на мой взгляд, вообще ни в какие ворота.
– Рубашку, – добавляет мсье Деламбр.
Когда мсье Гено снял все, выяснилось, что под костюмом он носит полный комплект – трусики и бюстгальтер. Зрелище невыразимо грустное. Он так и стоит с болтающимися руками, голова опущена, а слезы теперь поистине душераздирающие. Его полноватую грудь слишком хорошо питающегося человека сжимают чашечки лифчика. Ярко-красный комплект белья, разумеется, выглядит нелепо на этом слишком жирном волосатом теле с белым трясущимся животом. Трусики глубоко врезались в плоть между толстыми ягодицами и намокли от мочи.
Никто так и не понял, каким образом у мсье Деламбра сработала интуиция, но она сработала. Как он учуял слабое место этого человека? Мадемуазель Риве растеряна: первый же допрос далеко превосходит все, что она могла вообразить.
Мсье Деламбр снова берет слово:
– Господин Гено!
Тот поднимает на Кадера отупелое лицо.
– Полагаете ли вы, что человек вроде вас достоин доверия, господин Гено?
Мужчина скорчился от унижения, плечи сгорбились и опустились, грудь впала, колени, кажется, стучат друг о друга. Мсье Деламбр делает долгую паузу, прежде чем добить его:
– Из политических соображений, которые слишком долго вам объяснять, нам бы хотелось, чтобы пресса заговорила о группе «Эксиаль». Наше дело требует дискредитации крупных европейских компаний. Группа «Эксиаль» должна предстать в самом черном свете, вы понимаете, что я имею в виду? Для этого нам нужны реальные факты, которые можно предоставить прессе. Мы знаем, что вы располагаете информацией, способной послужить нашему делу. Конфиденциальные соглашения, взятки, тайные договоренности, скрытое партнерство, негласная поддержка, помощь, услуги, поощрения… Вы понимаете, о чем я говорю. Итак, выбор за вами. Я могу убить вас прямо сейчас. Но если вы предпочитаете, я могу предоставить вам несколько часов на размышления о нашем предложении в обществе ваших коллег. Их немало позабавит ваше появление в столь… декадентском облачении.
Мсье Гено начинает постанывать.
– О нет… – бормочет он.
Он крайне несчастен, его унижение беспредельно.
За спиной он должен ощущать присутствие Ясмин. Пусть и в военной форме, но это все же молодая женщина, которая его разглядывает. Он трет руки, как будто хочет содрать с них кожу.
– Если только вы не захотите послужить нашему делу?
Все произошло очень быстро.
Мсье Гено кинулся к пистолету. Прежде чем Кадер успел шевельнуться, мсье Гено схватил его и вставил дуло себе в рот. У Ясмин великолепная реакция. Она хватает его руку и резко дергает ее на себя. Пистолет падает на пол.
Всё замирает.
Мсье Гено, в своем алом женском белье, остается лежать на столе, распростершись на спине, одна рука на груди, другая свисает в пустоту. Он похож на смехотворное подношение на жертвенном алтаре. Напоминает кадр из фильмов Феллини. Чувствуется, что этот человек только что потерял часть уважения к себе и оно уже никогда к нему не вернется. Он больше не двигается и дышит с трудом. Потом поворачивается на бок, сворачивается в позу зародыша и снова плачет, на этот раз беззвучно.