Мне нравится облизывать его член после того, как он кончил в меня, когда он вылезает из меня, и он скользкий и гладкий от его семени и моих соков. Я хочу смаковать наши с ним общие ароматы, наш пот и нашу страсть. Мне хочется, чтобы этот вкус как можно дольше оставался во рту, чтобы он ощущался в дыхании. Мне нравится запах его спермы, когда она начинает ферментироваться в моем теле. И еще я люблю под душем смывать его засохшую сперму с моей кожи, и мне нравится, как она вспенивается, соприкасаясь с водой, как будто заново возвращается к жизни, восстает из мертвых. Мне нравится смотреть, как вода и его сперма стекают в сливное отверстие. Нравится думать о путешествии, в которое она отправится. Места, где она была, и места, в которых закончит существование. Из Джека в меня. Из моего тела в море. Она рождена природой и возвращается в природу. Круговорот веществ. Таково ее предназначение.

Маркус опирается о столешницу, сцена за сценой препарируя «Дневную красавицу». Он рассказывает о потребности Северины покоряться собственным желаниям, абсолютно, полностью, до тех пор, пока фантазии и реальность не начинают сливаться воедино и она уже не в состоянии отличать одно от другого. Я стою на коленях перед Маркусом и лижу его вытянутую руку.

Я стою на коленях. У меня на шее ошейник с именем моего хозяина. Он говорит мне: я домашнее животное учителя.

Я собачка Маркуса. Он мой хозяин.

Я балансирую на задних лапах, положив передние ему на грудь. Тычусь головой ему в пах. Я сучка в течке и чувствую запах хозяина-самца. Я трусь носом о его пах, обнюхиваю, с наслаждением втягиваю его запах. Мускусный запах, он подсказывает мне, что я принадлежу ему, и только ему. Он наполняет мне ноздри, проникает в мозг. Я на облаке любви, я на седьмом небе. И ничего больше. Только здесь. Я тяжело и часто дышу и лаю, чтобы выразить мою радость.

Я смотрю на его пах и, слегка наклонив голову, пожираю глазами выпуклость в его коричневых брюках. Провожу языком по его паху и чувствую, как у него под тканью встает. Разбухает, увеличивается в размерах.

Мой язык оставляет на брюках следы слюны, и Маркус грубо, без предупреждения, меня отталкивает. Отталкивает так жестоко, что я падаю и, больно ударившись боком, растягиваюсь на полу. Он кричит на меня, выражает неудовольствие, выговаривает за неправильное поведение.

Плохая собака.

Я смотрю на него и жалостно завываю. Это вызывает у него еще большее раздражение. Мой хозяин ненавидит меня, и мне становится грустно. Мне хочется свернуться в клубок, забиться в дальний угол и погрызть вкусную сахарную косточку.

Маркус рассказывает о секретах, которые мы лелеем в снах, о секретах, которые храним и которые угрожают поглотить нас.

Я стою на столе на четвереньках. Голова лежит на передних лапах, а зад задран, насколько это возможно. Два пальца Маркуса глубоко засунуты в мою щелку, а его большой палец поднят вверх и упирается мне в анус, как будто Маркус стоит на шоссе и ловит попутку. Я верчу задом и повизгиваю от удовольствия. Моя вина прощена. Я – сучка моего хозяина.

Анна опять опаздывает. Она входит в аудиторию, и все парни тут же делают стойку. Маркус в том числе. И вот Анна стоит перед ним на коленках. Она уткнулась лицом в его пах. Она всасывает тайный аромат, который был знаком лишь мне одной. Анна утыкается носом туда, где до этого была я. Но я не ревнива. Меня нисколько не тревожит, что я утратила его любовь. Я счастлива, потому что могу поделиться с кем-то моим восторгом, моим счастьем. Я рада возможности делить хозяина с лучшей подругой.

Маркус рассказывает о стремлении Северины уничтожить себя через секс. Я тоже рабыня хозяина. Я буду делать все, что он потребует. Я готова уничтожить себя через секс с ним. Но у хозяина имеются другие соображения. Он хочет оставить Анну себе. А меня отдать другим. Маркус призывает всех присутствующих в аудитории мужчин выстроиться в очередь. По одному. По двое. Как животные в Ноевом ковчеге. Он приказывает отвернуться, не смотреть на зал, не смотреть на мужчин, что выстроились в очередь. Он приказывает мне посмотреть на доску. На ней рукой Маркуса выведено: ГЕГЕМОНИЯ.

Он велит мне прочитать это вслух, снова и снова, до тех пор, пока слово не утрачивает всякий смысл. И пока я повторяю, он приказывает мужчинам из очереди брать меня. Что они и делают. По одному. По двое. Я счастлива, потому что выполняю волю хозяина. Если это то, что ему нужно.

Маркус рассказывает о непознаваемости границ женского желания, и мне кажется, что я понимаю, что он хочет сказать.

Я сижу в аудитории и не знаю, кто я такая, что нашло на меня и почему.

Я, как всегда, сижу в первом ряду.

И, как всегда, принарядилась ради Маркуса.

Но что-то изменилось.

Изменилась я.

Опершись о столешницу, Маркус рассказывает об эротических галлюцинациях и способности человеческого разума преобразовывать сильные эмоциональные состояния в фантасмагорический опыт, который кажется абсолютно реальным, неотличимым от жизни.

Я убеждена, что Маркус говорит обо мне.

Он говорит для меня.

Откуда же он знает?

Маркус рассказывает о том, что фильм может выступать в роли прямого портала, ведущего в подсознание. Как искусство возбуждает подсознательные мысли и желания, часто столь же фантастическим и нереальным способом, как и само искусство. В крайних случаях реакция на произведения искусства может стимулировать физические симптомы. Например, девушки-подростки теряли контроль над кишечником на концертах «битлов». Или в тридцатые годы после того, как заканчивался фильм с участием Рудольфо Валентино, в кинозале не оставалось ни одного сухого сиденья.