Паршивый привкус во рту. Постоянно першит в горле и кашель. А что за вонь?

Какой-то шум в коридоре. Бржозовский приподнялся с кровати, пытаясь открыть глаза. С первого раза не получилось. Брызнули слезы. Да в чем, собственно, дело?

Хлопнула входная дверь. Услышал чьи-то быстрые приближающиеся шаги.

– Ваше превосходительство! – Спальня наполнилась встревоженным голосом капитана Свечникова. Слегка приглушенным, словно говорил, прижав ко рту платок. – Немцы пустили газы!

Проморгался, наконец, взглянув на вошедшего сквозь влажную пелену. Лицо Свечникова наполовину скрыто марлевым респиратором. Еще один держит в руке, протягивая генералу. Пока Бржозовский справляется с тесемками, капитан, обильно полив раствором из пузырька толстый тампон, вставляет его в кармашек на маске.

Снаружи загромыхало. Снова обстреливают.

– Я приказал законопатить тряпками все щели, – быстро докладывает Свечников. – Поливаем их водой. Сквозь нее газ не проходит.

– Господи, что же будет! – Комендант с ужасом представил солдат в окопах Сосненской позиции, которым и спрятаться-то негде. Поднял покрасневшие глаза на капитана. – Там ведь тринадцать рот…

– Девять, – поправил начальник штаба.

Ах да. Должно быть, скоро утро. Ночное усиление снято. Все равно. Можно считать, что девяти рот гарнизон уже лишился. А что творится в крепости?

– Костры! – взвился Бржозовский. – Михаил Степанович, надо зажечь костры!

– Сию минуту распоряжусь, а то не до того было, – уже на ходу, чуть виновато бросил капитан, выбегая из комнаты.

Крепостная артиллерия молчала непозволительно долго. Впрочем, это можно понять. Люди боролись за жизнь – все до единого, кто находился в Осовце. Многим не довелось выйти победителем из этой борьбы. Да и те артиллерийские расчеты, что встали к орудиям, изрядно надышались отравы.

– Что на передовой, Михаил Степанович? – Бржозовский устало привалился к стене, изредка покашливая.

– Полковник Катаев [97] докладывает, что по донесению командира 3-го батальона, капитана Потапова, центральные участки Сосненской позиции с обеих сторон железной дороги, а также участок у деревни Сосня взяты германцами. Участки у Белогронды и правее Сосни пока держатся. Там отбили несколько атак. Немцы упорно продолжают продвигаться к крепости. В центре успели дойти до окопов резерва. Остановили их только благодаря артиллерийскому огню, когда те уже перелезали через проволоку.

– Да. Молодцы артиллеристы. Как всегда. При таких-то потерях… Что еще?

– Попытку немцев обойти Белогронды с востока сорвали разведчики Ливенского полка. Они вышли во фланг и отбросили неприятеля. Обход со стороны деревни Сосня мы предотвратили опять же артиллерийским огнем. Здесь еще и газы, нам на счастье, повернули в сторону немцев. В целом ситуация такова: огонь артиллерии отрезал немецкие резервы от их штурмующих частей, кои в свою очередь местами залегли на занятой позиции, а местами отступили. В руках противника находятся деревня Сосня, двор Леонова и почти вся центральная позиция, за исключением опорного редута, занимаемого 12-й ротой. Там еще сопротивляются.

– Живы, значит, – вздохнул генерал и снова закашлялся.

– Надолго ли…

Свечников смочил два тампона. Передал один коменданту, второй вставил в свою маску вместо высохшего. Благодарно кивнув, Бржозовский поменял у себя вкладыш. Неглубоко вдохнул. Поморщился.

– Что предпринимает Катаев? – спросил сдавленным голосом.

– Отправил на Сосненскую позицию с Заречного форта 8-ю, 13-ю и 14-ю роты для контратаки.

Помолчав, генерал бросил долгий взгляд на икону в углу. Перекрестился.

– Помилуй их, Господи. Спаси и сохрани.

Вздохнул, опустив голову:

– Безумие. Чистейшей воды авантюра. Но выхода нет. На геройскую смерть пошли солдатики…

…Свои укрепления 12-я рота все же отстояла. Слева немцы свободно заняли Сосню и хотели зайти оттуда. Пулеметный расчет выручил, здорово покрошив германские цепи. Еще и случай помог – враги попали под собственный застоявшийся газ и запутались в проволочных заграждениях.

Держался, хвала Господу, и правый фланг за железной дорогой. Оттуда отчетливо доносились непрерывные стрекотания двух пулеметов и ружейная пальба. Но немцам удалось-таки вклиниться в оборону в центре. Добив жалкие остатки ополчения, они ворвались в окопы, отрезав роту Чоглокова от правого фланга.

И вдруг заговорила крепостная артиллерия. Это приятно удивило. Ведь ядовитое облако газов наверняка прошлось и по крепости, забирая жизни орудийной обслуги. Хорошо, если уцелела хотя бы половина всех артиллеристов. Да и у тех состояние ничем не лучше. Живые трупы, как и здесь, в окопах.

Газ окончательно доконал многих, кому посчастливилось не умереть от удушья в первые мгновения атаки. На дно траншеи то и дело скатывались мертвецы с грязным, окровавленным тряпьем или марлей на лицах. Некоторые, само собой, погибали от пули, а то и от разрыва снаряда. Бой есть бой, тут уж ничего не попишешь. Но на большинстве тел ни царапины. Ядовитый туман рассеивался, однако не останавливал свою смертельную жатву.