– Офицеров вывезли…

Увидел умершего, притих. Приблизился к нему и сухо, по-деловому констатировал смерть, напоследок перекрестившись.

– Идемте, Николай Владимирович. Пора ехать. Все готово.

– Надо забрать его с собой, – преодолевая застрявший в горле ком, едва смог выговорить Буторов, показав огарком на тело только что скончавшегося офицера.

– Мест не хватает, – резонно заметил студент.

Подняв на него заплаканные глаза, Николай дрожащим голосом упрямо произнес:

– Если придется, на себе понесем… Я понесу…

Вздохнув, Негго без лишних слов подсунул руки покойнику под плечи:

– Берите за ноги. Нам действительно пора уходить…

Тридцатого ноября начальником штаба 10-й армии вместо убывшего в 1-ю армию генерал-лейтенанта Одишелидзе был назначен барон Алексей Павлович фон Будберг, состоявший при штабе в должности генерал-квартирмейстера.

Это повышение оказалось для него весьма неожиданным, равно как и почетным. Правда, лично барона порадовало не особо – настолько свыкся он со своей прежней работой, которая была довольно интересна, с изрядной долей активности и свободы действий. И вот его вдруг вырвали с корнями из привычной почвы и поместили в совершенно другую, малознакомую среду. Прощайте, относительно спокойные деньки, не забитые всяческими административными, инспекторскими и хозяйственными делами. Здравствуйте, обременяющие мытарства, извечные спутники тех, кто состоит на должностях начальников армейских штабов!

В мирные времена никому и дела не было до подготовки офицеров к штабной работе на период военных действий. Неудивительно, что первые же бои показали низкий уровень организации управления войсками, обнажив именно те проблемы, коим уделялось незаслуженно мало внимания, а то и не уделялось вовсе. И что же? Офицеры были принуждены учиться своим обязанностям на практике, на крови, в условиях, где за каждую ошибку платишь весьма дорого и любой неверный шаг может обернуться катастрофой. И все это в бешеном водовороте стремительно меняющих друг друга событий и самых горячих операций армии, когда при всем желании для постижения науки побеждать не остается уже ни возможности, ни времени.

Будбергу в этом отношении повезло больше, нежели остальным. У него имелся кое-какой опыт по части специальной и полевой подготовки. В течение пяти лет перед войной он четырежды принимал участие в больших окружных маневрах в качестве начальника штаба корпуса, длившихся по две недели кряду. На них генералом Лечицким [74] ставились задачи, максимально приближенные к условиям военного времени. Кроме того, на протяжении последних восьми лет барон был неизменным участником всех окружных военных игр и специальных полевых поездок офицеров Генштаба округа. Еще за то время, что состоял в должности начальника штаба Владивостокской крепости, он постоянно руководил тактическими занятиями офицеров гарнизона, их полевыми выездами, зимними и летними крепостными маневрами. Узнав, что 10-й армии, в которую он был назначен, предстоит воевать в Восточной Пруссии, Будберг прихватил с собой всевозможные статистические и оперативные справочники, касавшиеся этого театра военных действий. За их чтением коротал долгую дорогу из Хабаровска в Петербург, успев изучить Восточно-Прусский и прилегающие к нему пограничные районы в мельчайших деталях благодаря отлично составленным описаниям. Но даже с таким совсем не бедным багажом знаний он первое время довольно слабо соответствовал требованиям своей новой должности.

О подчиненных и говорить не приходилось. Кто они? Молодежь, чей короткий стаж работы в штабах, недостаток практических и профессиональных навыков, делового опыта и сноровки напрямую влияли на качество службы. Трудились медленно, со скрипом, волокитили дела и всю сопутствующую писанину. Но мало-помалу, надо признать, набирались опыта. Поздновато, конечно, да теперь уж никуда не денешься…

Все бы ничего, если Будбергу не пришлось бы целых два месяца исполнять одновременно и прежнюю свою должность. Генерал Сиверс, принявший командование армией, почему-то упорно не соглашался с кандидатурами на генерал-квартирмейстерство, которые предлагала ему Ставка. А та, в свою очередь, отклоняла тех, кого просил назначить командующий. Не утвердили, к великому сожалению барона, и предложенную лично им кандидатуру первого начальника оперативного отделения штаба, полковника Смирнова. По мнению Будберга, из него вышел бы отменный генерал-квартирмейстер. Однако по нему был получен отказ, мотивированный тем, что полковник еще не отбыл де полного срока, установленного для цензового командования полком. Помнится, узнав о таком ответе, барон позволил себе в сердцах выругаться. Он решительно не понимал, с чего бы столь безусловное соблюдение цензового срока стало вдруг превыше замещения весьма важной оперативной должности в применении к лицу, по всем параметрам ей соответствующему.

Наконец, после долгих препираний генерал-квартирмейстером назначили-таки генерала Шокорова [75] . Правда, и на этот раз не обошлось без проволочек. Пока Шокоров сдавал свой полк, прошло еще немало времени. В штаб армии он смог прибыть лишь в конце января уже следующего, 1915 года.

Итак, у Будберга новый высокий пост. Казалось бы, барон должен быть доволен и со всем присущим ему рвением приступить к исполнению обязанностей. Доказать, что назначен сюда не случайно, не по чьей-то высокой протекции, а благодаря исключительно своим заслугам. Он, собственно, так и поступил. С головой ушел в работу. Растворился в ней, преисполненный желания сделать все, что возможно, во благо армии, сделать лучше, чем было…

Его чрезмерная инициативность, к великому разочарованию барона, вызвала недопонимание со стороны генерала Сиверса. Отношения с ним резко испортились, хотя до этого были самыми доброжелательными.

Еще будучи генерал-квартирмейстером, Будберг с полного согласия прежнего начальника штаба имел право доклада по всем вопросам оперативного характера напрямую Сиверсу. Причем командующий ничуть не возражал насчет подобного нарушения. Даже наоборот, всякий раз довольно лестно отзывался о деятельности Будберга. Во время напряженных, очень тяжелых пограничных сражений в конце октября – начале ноября, когда Сиверс выехал в Августов для непосредственного руководства боевыми действиями, он взял с собой только барона и двух офицеров Генштаба. Будбергу же предоставил едва ли не полную свободу действий в отдаче спешных оперативных распоряжений. И тот не замедлил себя проявить. План прорыва и частичного обхода немецкого фронта в районе Роминтенского леса – целиком и полностью его детище. Эта операция, хоть и спешно разработанная, сломила, наконец, упорное сопротивление 8-й германской армии, принудив ее отойти к Летцену и за реку Ангерап. Немцы опять были вынуждены снять резервы с запада и бросить их на русский фронт, облегчив тем самым непростое положение союзных войск, изнемогавших в то время в ожесточенной битве у Ипра. Достигнутый успех Сиверс не без основания отнес на счет Будберга, официально засвидетельствовав это в своих донесениях с ходатайством о награждении барона орденом Святого Георгия 4-й степени. Правда, той награды Будберг так и не дождался. Как узнал потом от генерала Орановского, согласия на это награждение не дал главнокомандующий фронтом генерал Рузский, заявив буквально следующее:

– Неудобно вручать Георгия генерал-квартирмейстеру штаба армии, в то время как у генерала Бонч-Бруевича [76] такой награды еще нет.

Тогда Будбергу с очень большой натяжкой по статуту [77] дали Георгиевское оружие.

Впервые с недопониманием генерала Сиверса барон столкнулся вскоре после вступления в должность начальника штаба, когда посчитал своим долгом изложить командующему собственный взгляд на те задачи, что стояли перед армией, и способы их выполнения.