Брось свои мысли как осенние листья в синие воды реки,

Посмотри, как они падают и как удаляются прочь,

А потом забудь о них.

Мудрость Дзен

Когда мне в первый раз задали вопрос: «Как ты думаешь?», я был захвачен врасплох, потому что никогда не фокусировал внимание на понятии «как ». Вместо этого меня всегда занимало, «о чем» я думаю или размышляю. Я всегда воспринимал мышление как данный природой инструмент для решения проблем, который, к сожалению, имеет обыкновение становиться самостоятельным, и тогда конца его самоуправству не видно. Доходит до того, что мы размышляем о мышлении, ни разу не поставив под сомнение само мышление.

В науке под мышлением подразумевается вся общность умственных процессов. Процессы эти являют собой внутреннюю работу с идеями, воспоминаниями и понятиями и имеют целью сформировать некое знание для получения практических пошаговых инструкций для обработки жизненных ситуаций [30] . По этой теме ведется множество научных исследований с применением типовых для этого случая объективных методов. Обеспечить объективность здесь, опять же, означает: «наблюдать извне, причем наблюдатель отделен от предмета исследования».

Но процессы мышления состоятся (к сожалению) не вне нас или вне наблюдателя. Если ты прочтешь научное определение мышления, то определенно все поймешь. В нем речь идет о внутренней деятельности, об идеях и воспоминаниях, а все это – критерии транса. В Йога-сутрах, кроме всего прочего, Патанджали пишет о пяти видах «состояний мысли» [31] . Когда они «успокаиваются», мы находим покой в сущностной идентичности. К этим состояниям мысли, наряду с другими, относятся воображение и память. Там говорится: «Воображение – это познание, покоящееся на словах, лишенных какой-либо реальности», и: «Память – это невозможность уйти от предметов, воспринятых ранее». Активность, связанная с этими мыслительными процессами, мешает успокоению в сущностной идентичности.

Согласно научному определению, мышление представляет собой комбинации этих состояний мысли. Однако все духовные и религиозные традиции предполагают в качестве начальной точки любого духовного роста именно прекращение мыслительной активности, или внутреннего диалога. Но как мы сможем прекратить мыслить, если мы даже не знаем, как именно мы думаем, или как осуществляется мышление?

Западная наука стремится сформировать знание о мышлении. Кстати, достоверное знание также относится к состояниям мысли и, по Патанджали, состоит из непосредственного восприятия, умозаключения и свидетельства.

Есть нечто очень ценное, созданное западной наукой, – это понятие объективности. Если мы используем эту объективность – я бы предпочел называть ее рассудительностью – для исследования наших внутренних процессов, это поможет познать нашу собственную природу. Если мы, к тому же, откажемся от границы между наблюдателем и объектом наблюдения – то есть когда мы прекратим отделять себя от увиденного, – тогда увиденное перестанет существовать, потому что и то, и другое сольется в акте непосредственного переживания и станет единым целым, а затем проявит исконную природу нас самих. Тогда вопрос: «Как мы думаем?» может открыть нам глаза и на познание нашей собственной природы, и на наши методы ее сокрытия.

Для этого нам нужно лишь перенаправить взгляд извне – внутрь. Так мы одновременно сможем узнать, как мы (чаще всего бессознательно) вообще позволяем возникнуть этому разделению на внешнее и внутреннее и, следовательно, каким образом запускаем и поддерживаем работу механизма, который вызывает в нас некую специфическую реакцию. Если мы потом концентрируемся только на том, как мы реагируем на объект наблюдения, то, к сожалению, забываем, что нами, собственно, уже было сделано для создания этого разделения. Мы забываем, как мы действовали, чтобы направить нас в ситуацию, что нам остается только реагировать. И мы идентифицируем себя с этими реакциями и полагаем, что это именно то, кем и чем мы являемся. Так мы оказываемся в самом конце цепочки из каскада реакций и ложных идентификаций, который берет свое начало от самого первого разделения, порожденного отождествлением с «Я». Цепочка эта неизбежно заканчивается пленом необходимости реагировать. После этого речь идет только «обо мне, с моей точки зрения» и о том, кто и как меня обидел, и что делать, чтобы все поправить. В этом случае наблюдатель отождествляет себя с тем, что он наблюдает. Это как если бы мы, смотря телевизор, отождествляли себя с людьми, которых мы видим в фильме, и полагали, что мы – это они. Вероятно, именно такая наша особенность и создает очарование фильма. Так же происходит и в жизни.

Если мы обратим наш взгляд от содержания наших мыслей, от того, «о чем» мы думаем, к вопросу о том, «как» мы думаем, то поймем, что сами несем ответственность за свои мысли. И благодаря тому, что мысли в значительной мере формируют то, каким образом мы что-то воспринимаем, мы видим свою прямую непосредственную ответственность за само наше восприятие. Нет никого, кто бы нес ответственность за наши мысли. Это разоблачает диссоциирующую позицию «я – отдельно, объект – отдельно» как совершенно иллюзорную и в один миг, в непосредственном переживании, сводит вместе внешнее и внутреннее, жертву и деятеля, наблюдателя и объект наблюдения.

Исследуй какую-нибудь мысль, играющую большую роль в твоей жизни или обладающую неким эмоциональным зарядом. Это может быть мысль об определенном человеке или событии.

Запомни, что ты должен сделать, чтобы продумать эту мысль!

Что именно ты чувствуешь в своем теле?

Видишь ли ты картины? Если да, то какие у них свойства? Подвижны ли эти картины, как в фильме, или, скорее, неподвижны, как слайды? Находишься ли ты в этой картине или вне ее? Она черно-белая или цветная?

Что ты слышишь в своей голове? Это твой голос, каким ты разговариваешь сам с собой, или какой-то чужой голос? Что может превратить этот голос в твой?