Меня затянуло в неудержимый поток, и я побежал вместе со всеми. Чтобы не упасть, приходилось цепляться за лапы других гремлинов. Кто-то наступил мне на хвост. В мгновение ока настороженные улицы скайдла Борд заполнились бушующей рекой паникующих гремлинов. Давка нарастала, становясь дикой и неконтролируемой. Я давно стал видимым, растеряв всю концентрацию и думая только об одном - остаться в живых. На моих глазах темно-зеленая гремлинша, та самая, что учуяла меня в переулке, упала и затерялась в шерстяной массе, погребенная под тысячами лап.

Нас вынесло на выжженную площадь, в центре которой аккуратными шеренгами построились боевички черных. По периметру площади стояли розовые гремлины с повязками на глазах. Все они держались за лапы, образовывая кольцо, но увидев толпу, тут же разомкнулись, пропуская нас внутрь.

Мы ворвались на площадь и только тогда остановились. Сознание начало возвращаться в глаза обезумевших от приказа Ниро гремлинов, но они были слишком напуганы, чтобы возмущаться. Со всех уголков скайдла Борд к выжженной площади стекались разношерстные гремлины, вливаясь в одну большую, взволнованную массу.

Здесь были даже не тысячи, а десятки тысяч гремлинов со всех островов Белого моря. Многие из них погибли в давке или потеряли друзей. Зачем Ниро так ужасно поступила?

Я поискал глазами одинокую башню и увидел на ее вершине розовую владычицу воли, которая все так же слепо смотрела на небо. Только сейчас я понял, что небо посветлело, как перед рассветом, а те белые всполохи, показавшиеся мне бликами в переулке, превратились в огромные, ослепительно яркие глыбы, с бешеным ревом несущиеся к земле.

Осколки солнца падали на землю.

Ниро запела. Запели и несколько сотен розовых гремлинов, сомкнувших кольцо вокруг выжженной площади, а потом крепче взялись за лапы и повели хоровод. Их песня не содержала слов, она органично вплеталась в оглушающий рев падающих осколков, а ее ритм был ровным и спокойным. Я стоял на краю толпы и смотрел прямо на мастеров воли с повязками на глазах.

– Ла-ла-ла-ла-ла, - пели они, не раскрывая пасти.

По мере пения розовых гремлинов вокруг площади возник мерцающий купол, который с каждым вздохом становился более плотным и видимым.

Один из осколков рухнул где-то далеко за горизонтом и исчез в яркой вспышке. Спустя мгновенье до нас докатилась дрожь Белого моря и сверху, вслед за первым, посыпались еще осколки.

Они падали невообразимо далеко, и у меня даже появилась надежда, что наш остров эта буря не затронет, но в тот же миг сияющая глыба обрушилась на квартал зеленых гремлинов в трех сотнях прыжках от нас.

Грохнул взрыв, и земля под лапами заходила ходуном. Я еле удержал равновесие, но многие упали на четвереньки. Над местом падения поднялось зарево пожара и повалил плотный черный дым. Розовые продолжали петь и вести хоровод, поддерживая друг друга за лапы.

Следующий осколок врезался в мерцающий купол.

Кусок солнца разлетелся в раскаленную пыль и окутал купол пылающим покрывалом. В тот же миг половина розовых гремлинов обмякла, но песня, едва не сорвавшись на вой, не прервалась - оставшиеся в сознании мастера воли продолжили волочить ослабших собратьев.

Я чувствовал себя беспомощным и незначительным - просто жался к кому-то рядом и наблюдал за розовыми гремлинами, которым становилось все хуже и хуже. У некоторых шла кровь из носа, из ушей и даже из пасти. Самых слабых мастера воли отпускали и смыкали хоровод, оставляя безжизненные тела собратьев на земле.

Сверху падали еще осколки, гремело в ушах и бешено колотилось сердце - все больше мертвых розовых на земле, все прозрачнее купол над головой, все отчаяннее взгляды гремлинов рядом со мной. Мне показалось, что я заметил несколько знакомых морд среди толпы. Неужели и они все погибнут этой ночью? Скольких еще друзей я похороню?

Хоровод распался и купол исчез. Если сейчас на нас обрушится глыба - мы все погибнем.

Но и шторм прекратился. Лишь несколько далеких вспышек известили о том, что в невообразимой дали упали последние осколки. Небо приобрело болезненный кроваво-красный оттенок.

Я сидел на земле и смотрел туда, где раньше возвышалась башня Ниро. От нее остались лишь дымящиеся руины, и нигде не было видно слепой розовой гремлинши с большой головой. Мог ли я назвать ее другом - ту, с кем даже никогда не разговаривал?

– Говорит адмирал черных гремлинов, - разнесся над площадью усиленный волей голос. Некоторые гремлины рассеянно переглянулись, но многие продолжили сидеть и опустошенно смотреть в пустоту. Адмирал Чаро стоял на обломках одной из нор, возвышаясь над остальными. Его некогда безупречный мундир покрывали пятна копоти и осевшая после взрывов пыль. Рядом покачивался мастер воли - я узнал в нем Скайу, который когда-то научил меня не говорить другим свое настоящее имя.