Однако условия работы частного театра в ту эпоху были очень тяжелы. Для того чтобы обеспечить полные сборы, приходилось часто обновлять репертуар, а это сказывалось на качестве постановок. Многие театральные «опусы» Мамонтова походили поэтому скорее на талантливые эскизы, гениальные наброски, которым не хватало законченности, шлифовки. Но сама творческая атмосфера в театре была необычайна и именно этим вечным горением и увлеченностью пробуждала творческую инициативу в артистах.

Посещая спектакли мамонтовской оперы, Собинов внимательно изучает игру Шаляпина и приходит к выводу, пусть не совсем верному, что весь фокус шаляпинского успеха заключается в «драматической стороне передачи». И эта «драматическая сторона» особенно привлекает к себе внимание молодого певца.

Летние гастроли Собинова в Одессе, где он поет несколько спектаклей с Шаляпиным, позволили подвести первый итог исканиям в этой области. Он пишет в одном из писем к Н. А. Буткевич:

«Наши летние скитания теперь воочию показали мне, какие важные плоды они мне принесли… Я словно научился ценить… художественную правду в каждой произнесенной фразе, в каждом движении. Как это ни смешно, но я только теперь смотрю не на певцов, а на образы, ищу этих героев живых в крови и плоти. Не знаю, что из этого искания выйдет, но мне кажется, что я уже на дороге, и если еще сам научусь не только понимать и ценить, но и создавать, широкая дорога откроется… Переворот, происходящий во мне, настолько велик, что мне, например, хочется снова начать переучивать «Гальку», оперу, в которой образ героя мне ясен во всех подробностях».

С таким же рвением, с каким Собинов когда-то изучал латинский язык в гимназии, а позднее юриспруденцию в Университете, вбирает он в себя все, что может его обогатить, как актера и певца.

Вот с этих открывшихся ему позиций певца-актера Собинов и начинает работать над Ленским в новом сезоне 1898/99 года. Он заново пересматривает всю партию с точки зрения образа пушкинского героя. Его интересуют теперь не только сцены Ленского, его арии, ариозо и ансамбли, но и живая логика развития характера и его пластическое выявление. Упорные поиски жизненной правды оказываются не напрасными. Собинов постепенно овладевает искусством «входить в роль». Увлекаясь в сильных местах роли, он сливается с героем, живет его радостями, волнениями. «После ссоры на балу, — пишет Собинов, — у меня даже руки дрожали». Эта способность «жить» чувствами и настроениями героя была порукой, что рано или поздно, но артист пойдет по пути сценического реализма.

Собинов начинает нелегкую борьбу с администрацией за стильный костюм, парик, грим. Но трудности не смущают певца. Он проявляет исключительную настойчивость, ставит свои условия, требует и добивается своего: ему шьют новый костюм.

Большая, почти трехлетняя работа над образом Ленского увенчалась успехом. Собинов сдержал блестящую победу, покорив музыкальный Петербург.

…Зал Мариинского театра был переполнен. Царило особое оживление. Петербуржцы, считавшие непревзойденным Ленским своего любимца Фигнера, ждали появления малознакомого им Собинова.

Вот оркестр уже сыграл взволнованную мелодию, предшествующую появлению Онегина и Ленского… мгновенная пауза, и с первыми звуками широко разлившейся лирической темы появился Собинов-Ленский. Зрительный зал замер. На сцене стоял юноша, о котором Пушкин писал:

Л. В. Собинов-Ленский.

Светлый сюртук с пелериной, какой носили во времена Пушкина, свободно облегал его стройную фигуру. Темные волосы оттеняли мягкий юношеский овал лица, большие глаза смотрели на Ларину с предупредительным почтением:

Затем шло ариозо. Робко прозвучали первые слова: «Я люблю вас», но, подхваченный порывом чувства, голое певца поднялся выше, и на одном дыхании взволнованно он произнес еще раз: «Я люблю вас, Ольга!..» И дальше, словно торопясь, что его могут прервать, помешать сказать все, что не дает ему покоя, понеслись в зал восторженные слова юного поэта:

В конце ариозо этот страстный порыв перешел в безудержный восторг признания: «Я люблю тебя…»

В это страстное «Я люблю тебя» Собинов-Ленский вложил так много нежности, столько светлой, чистой любви, что стало ясно: и легкомыслие Ольги и необдуманно жестокий поступок Онегина больно отзовутся в сердце юного поэта, нанесут ему смертельную рану.

В этот вечер и Онегин и Татьяна отошли на второй план. В антрактах говорили только о новом Ленском.

— Что покажет Собинов в сцене бала у Лариных? Каким он будет в картине дуэли?

И Собинов не разочаровал петербуржцев. Уже тогда блестяще владея филировкой звука, он позволил себе дать на словах «В вашем доме» такое воздушное pianissimo, что, как пишет один из слушателей, «казалось, в этом pianissimo вот-вот растает в ничто и вся взволнованная трепетная душа поэта».

Контраст свежего молодого голоса с его лучезарным, словно радующимся жизни звуком и скорбных слов арии «Куда, куда вы удалились…», за которой следовал дуэт с Онегиным, сообщали всей картине дуэли тихую грусть и горькое сожаление о том, чего уже нельзя поправить… Резкий удар в оркестре… Ленский шагнул вперед, навстречу выстрелу, выронил пистолет и медленно упал навзничь: «Убит», — тяжело прозвучала фраза Зарецкого… И не было в зале ни одного человека, который в эту минуту не возмущался бы, не протестовал в душе против этого убийства, против тех общественных условий, жертвою которых пал прекрасный юноша-поэт.