— По правде говоря, я никогда о вероятности этого не думал, — признался Тхэш. — Но… Элла, это же чудесно! Ладон будет в восторге!

Он умолк, очевидно увидев мое выражение лица. И быстро принялся играть с Малкольмом, дабы отвлечь меня. Это действительно выглядело мило.

— А вот так, кстати, он на отца похож намного больше. — Я улыбнулась. — Дай его мне, я схожу к Ладону.

Я все еще верила, что, если буду с ним разговаривать, он очнется. А время утекало. И шансы были настолько призрачными, что даже Тхэш перестал ходить к нему и, думаю, мысленно уже похоронил друга.

Малкольм все равно признавал во мне маму, потому что прижимался и слегка кусался. Ему нравилось играть, и в свободное время, когда не было дел с Асбьерном и с исследованиями, я с удовольствием часами играла с ним, восполняя недостаток тепла, которое, казалось, ушло из моей жизни.

А еще он совершенно не боялся входить к отцу. В отличие опять же от меня.

Тхэшу и отцу чудом удалось превратить Ладона в дракона, дабы болезнь не убила его. Только это дало шанс на выздоровление, но подвижек не было два года, и с каждым днем я чувствовала, что груз становится все тяжелее. Малкольм рос и уже говорил, а я все еще не собралась с духом рассказать ему, почему папа спит. Хотя что бы он понял, годовалый малыш?

Зал, в котором находился Ладон, был тот самый, куда я впервые вышла из заточения в комнате. Тот, где я вылила на морду Ладону целое ведро воды. И это было еще одной причиной заглядывать к мужу куда реже, чем должна была хорошая любящая жена.

Его золотые глаза, в которых так часто полыхал огонь, были закрыты. Его спина едва-едва вздымалась, но это слабое движение, казалось, заставляло меня двигаться вперед, просматривать тонны книг, писать письма, искать хоть какой-то выход.

— Привет. — Мой голос эхом пронесся по залу.

Разумеется, он не ответил, но каждый раз я с замиранием сердца ждала хоть какого-то отклика на свое присутствие.

— Я принесла Малкольма. Знаешь, он сегодня превратился. Я не думала, что он унаследует эту особенность. И если честно, мне очень больно. Я привыкла к тебе, а этот дракон так на тебя похож, что я боюсь… вдруг я перестану его любить? Если каждый взгляд будет напоминать о тебе, что, если я перестану любить нашего сына? Ох, какой бред я несу… Прости.

Вытерла слезы, набежавшие совершенно непрошено. И отправила Малкольма гулять по спине отца. Тот, довольный новым развлечением, тут же принялся чесаться о шипы и бегать по спине туда-сюда, при этом крылья сына были широко расставлены, будто он собирался вот-вот взлететь. А сама я уселась у морды Ладона, положив руку ему на нос.

— Проснись, а? Тоскливо так. И что мне делать с сыном? Я же его воспитаю мямлей, нюней и маменькиным сынком. Ему нужна твердая мужская рука. А теперь, похоже, и хвост. Твердый драконий хвост. И Тхэш по тебе скучает. Ты его прости, что не заходит. Женщине плакать позволительно, а ему легче не думать об этом вовсе. Мама в письме о тебе спрашивала недавно. То ли волнуется, то ли так, из вежливости…

Я вздохнула.

— Помнишь, как я тебе на морду воду вылила? Хочешь, еще раз вылью? Может, проснешься… Не знаю, Ладон. Я устала. За эти годы я просмотрела кучу книг, кучу разных лекарских пособий. Я диплом лекарки защитить могу! Асбьерн смотрит на меня, как на больную. Хорошо хоть не сваливает дела по управлению Плато. В общем, ты здесь нужен, причем срочно. И я скучаю.

Малкольму порядком надоело беситься, пока я беседовала сама с собой, и он снова начал ластиться. То ли чувствовал мое настроение, то ли никак не мог понять, почему папа не просыпается. Бедный мой, он видел его только драконом…

— Я готова сделать все, — пробормотала я. — Все, что возможно, обратиться к любой магии. Но не знаю, где искать.

Я сидела, глядя в пустоту, привалившись к голове Ладона. Малкольм в обличье дракона засыпал у меня на руках. На память пришел момент из далекого и будто нереального прошлого, когда я спала точно так же, у его морды, после первого поцелуя, но сил встать уже не было. А нужно было тащиться на обед, а после встречаться с Асбьерном и идти в деревню. Делать вид, что меня волнуют их проблемы, изображать правительницу, которой я не была. Ладон от меня ничего не требовал. А оставил среди кучи дел, в которых я не разбиралась и разбираться не хотела. Первое время я злилась, но, с каждым днем погружаясь в эту кучу дел с головой, находила множество его заметок, записок и книг. Только это заставляло раз за разом вскрывать письма, писать ответы и встречаться с Асбьерном, который взял почти все управление Плато на себя.

Мы спали в этом холодном мрачном зале. Одна семья, в которой лишь я была человеком. Слабым и беспомощным в сложившихся обстоятельствах.

Я начала забывать, каково здесь, в этом месте. И по-прежнему ненавидела то самое, уничтоженное свадебное платье. Впервые за два года я оказалась тут. Все та же тьма вокруг, красноватый свет без источника и небольшая каменная площадка. И я, в белом развевающемся платье, босыми ногами чувствую холод камня.

Но в этот раз я была не одна.

Сердце забилось чуть быстрее, сбилось с ритма, когда я поняла, кто стоит спиной ко мне.

— Ладон!

Он медленно повернулся. Все тот же Ладон, ни капельки не изменившийся. О, как я мечтала хотя бы о коротком сне, в котором бы он явился! Но муж ни разу не снился мне.

— Привет. — Он ласково и чуть грустно улыбнулся. — Что ты здесь делаешь?

— А… а ты?

Почему-то я не бросилась к нему, хотя и собиралась.

Он оглянулся.

— Я привык к этому. Я всегда здесь был. Но ни разу не видел здесь других. Откуда ты? Кто ты?