Хотя впоследствии оказалось, что виновница торжества несколько нас разочарует. Я еще вчера заметил, что девушка, несмотря на сексапильность своих форм, выглядела как-то тяжеловесно, не то, чтобы она поправилась, но куда-то испарилась ее девичья хрупкость. Она стала походить на молодую женщину, родившую пару-тройку детей. Может, это и неплохо, возможно, даже сексуально, однако это уже дело вкуса. Фрэнк, кстати, согласился со мной.

Переодевшись в серо-голубой костюм свободного кроя, я вышел на палубу, чтобы в ожидании Тодескини подышать морским воздухом. Тот появился в новом наряде, который, как мне впоследствии объяснил Фрэнк, сочетал вневременной casual с модным стилем преппи. Основные черты этого стиля-удобство, шик и опрятность. Честно говоря, не знаю, как можно сочетать заведомо не сочетаемое? Но все же пришлось признать, что брендовый голубой с рыжими узорами джемпер, подчеркивающий спортивный рельеф фигуры Фрэнка, гармонировал с широкими синими брюками дизайнерского кроя и кожаными кедами.

– Мне кажется, что наш спектакль произвел на чужие «уши» нужное нам впечатление, – довольно ухмыльнулся он.

– Надеюсь, – несколько неуверенно ответил я.

В зале ресторана было пока не многолюдно, но гости мисс Доэрти уже, видимо, произносили тосты в ее честь. Мы заняли свободный столик неподалеку от их компании и сделали заказ. Выбранное нами место было удобно расположено, и за едой мы могли ненароком наблюдать за отдыхающими, среди которых, грубо говоря, был наш «агент». Макс Адлер пообещал рассказать нам о том, как пройдет это торжество, если, конечно, будет что-то важное или интересное для нас.

Сама именинница откровенно разочаровала меня этим вечером. Праздничный туалет девушки был «приторным», как мороженое с джемом и карамельным топпингом. Платье медового цвета с вышивкой из стекляруса и бисера слишком облегало аппетитные формы мисс Доэрти. Откровенное декольте, открытые плечи, руки, смелое мини… У меня возникло впечатление, что платье село после стирки… короче, Линда не оставила никакого простора для нашего воображения. Волосы девушки были уложены в каскад струящихся мелких, крупных завитков и спиралей, собранных на макушке, казалось, будто десятки змей сплелись в едином сладострастном порыве. Может, мисс Доэрти хотела примерить образ Медузы Горгоны? В целом, образ именинницы напоминал мне стиль вульгарной и сексуально разнузданной женщины. Возможно, слава Линдсней Лохан не давала ей покоя? Хотя многие мужчины обожают таких дам, правда, я не отношусь к когорте таких обожателей, может, поэтому так критичен…

Наряд Эммы Старлингтон, судя по всему, тоже можно было расценить как некое заявление о том, что «все возможно». Но откровенность ее одеяния была другого порядка: складывалось впечатление, что девушка плохо знает свою фигуру. Темно-бордового платье еще больше полнило ее, создавалось впечатление, что талия у Эммы вообще отсутствует, а большой бюст распластался по широкой, как у профессиональной пловчихи, грудной клетке; ее массивные бедра, плотно обтянутые тканью, так выразительно двигались, что при любом, даже мало-мальском движении Эммы, они будто бы красноречиво приглашали к флирту, «отягощенному» нелегкими последствиями. Девушка излучала такой sex appeal (зов пола), что позже мне даже посчастливилось наблюдать, как один гость, увлекшись телесной «арией «Эммы, чуть было не посчитал своей физиономией ступеньки межпалубной лестницы.

Все остальные дамы были одеты отлично, во всяком случае, мне так показалось. Глядя на этих красоток, я уловил себе на мысли, что не отказался бы стать для них объектом как романтических грез, так и сексуального вожделения. Может, Теда Крайтона в скором времени ждет обструкция со стороны наших женщин, и у меня появится шанс? Но будущее показало тщетность моих надежд… Печальное обстоятельство состояло в том, что самые привлекательные девушки не обращали на меня никакого внимания. А самыми красивыми и элегантными, безусловно, были Энн Старлингтон и Кейт Стюарт. Энн – из-за своего яркого минимализма: аккуратное, длинное «каре» пепельных волос (хотя вчера она была золотистой блондинкой), трикотажное короткое платье аметистового цвета, длинные ноги, узкие щиколотки… А какая кожа! Мед со сливками!

Кейт тоже была безупречна в своем лаконизме: иссине-черные волосы спадали на хрупкие, чуть приоткрытые плечи, коктейльное белое платье, алло-красные туфли и такая же губная помада – ничего лишнего.

В ресторане мы с Фрэнком пробыли недолго, чуть больше двух часов, впрочем ничего настораживающего или странного не заметили. Честно говоря, я хотел уйти раньше, вдруг ощутив усталость и даже сонливость, по-видимому, мне уже стали скучны такого рода ночные развлечения. Может, ранняя старость или мужской климакс? Глядя на Фрэнка протрезвевшим взглядом, я заметил, что и он выглядел отнюдь не блестящим мачо, а офисным клерком, устало отмечающим конец рабочей недели (хотя ранее претендовал на звание метросексуала): потухший взгляд, вялая, замедленная речь, ленивые жесты, и это с учетом того, что спиртное мы с ним перестали употреблять более двух часов назад. Следовало бы отправляться спать, о чем я и сказал Тодескини. На что он мне ответил в излюбленном философском стиле:

– Грустно, мой друг, ничего уж не хотеть. Не правда ли?

– Почему это «не хотеть»? Я очень даже хочу.

– Но ты же хочешь спать, причем без всяких предварительных прелюдий с какой-нибудь приятной женщиной, – алчущим взглядом Фрэнк посмотрел на танцующих, среди которых просто не было обычных дам. Но затем блеск его глаз внезапно померк, и у меня появилось подозрение, что он выискивал какую-то конкретную женщину, но ее здесь, судя по всему, уже не было. А поведение Тодескини мне подсказывало, что объект его интереса недавно здесь веселился. Мне недолго пришлось вспоминать, кем была заинтересовавшая Фрэнка дама. Минут десять назад боковым зрением я наблюдал, как танцпол покинули несколько знакомых нам девушек: Линда, Энн и Полин, причем выходили они из зала в каком-то взвинченном состоянии. А вскоре за ними последовали Эдвард, Кейт и Джулия, тоже весьма возбужденные. Из-за чего такое волнение? Я вновь порадовался, что не отношусь к приятелям Линды и благополучно избежал приглашения на ее торжество. Во-первых, я действительно устал от такого рода отдыха, во-вторых, мне категорически не нравилась мисс Доэтри, несмотря на ее внешность, ум и сексапильность, а в – третьих, я надеялся, что хотя бы этой ночью смогу хорошенько выспаться (из-за этого расследования – вследствие взвинченности моего мозга и нервного напряжения – в последнее время мне не очень-то удавалось провалиться в глубокий сон), и, в-четвертых, я очень надеялся, что уж эта ночь пройдет без всяких происшествий… Блажен, кто верует!

– Ну что, пойдем? Отдадимся старине Морфею? – Голос Фрэнка был непривычно грустный и вялым.

– Придется, очевидно, отдастся этому доброму дяденьке, если больше некому, – так же устало согласился я.

– Пойдем попрощаемся с некоторыми гостями.

– Может, не стоит? – умоляюще спросил я. – Никто и не заметит… все заняты очень активным, хотя и не совсем полезным отдыхом.

– Ты даже с некоторыми девушками не хочешь попрощаться?

Я немного помолчал, вздохнул, допил капучино и, поднимаясь, сказал: