– Да уж вижу я, не говори. Потолковать хочешь. А коли надо, так зайду к тебе вечерком. И про порядки твои потолкуем, - поведунья хитро прищурилась, - и про то, что сейчас происходить тут будет...

Я, молча, проводила её взглядом и покачала головой:

– Ясновидящая. В наших кругах. Не к добру.

И тут же отвернулась от неё, вглядываясь в тропку, что меж деревьев к нашей деревеньке вела.

Так... у нас тут малый конный отряд. Ещё, пожалуй, повозка на тягловой лошади.

Я подошла к ограде и заперла хлипкие ворота. Как-никак, а показатель - здесь чужих не любят!

А сама усмехнулась про себя - только что о гостеприимстве поведунье рассказывала. Но что делать? Про что сказ ведётся - не всегда на деле провернётся.

Десятник подъехал через несколько минут. Я оглянулась на кострище - сухие дрова возвышались над землёй на несколько локтей, а поодаль - так, чтобы приезжим на глаз не попадаться, Бурый с огнивом засел. За него я не переживала - уже давно отметила про себя этого мальчугана. Хороший следопыт из него вырастет. И неплохой воин. Вон - уже всех дворовых с деревянной палкой гоняет. Я обернулась к подъехавшим воинам.

Десять, как и в голове своей видела. И повозочка на тягловой.

Я улыбнулась про себя и чуть вышла вперёд.

– Здравствуйте, люди добрые, - слегка склонила голову, - чем обязаны в наших краях?

– И ты здравствуй, девица, - улыбнулся один из стражников, чем вызвал недобрый взгляд у десятника.

Тут я, если честно, сильно удивилась! Как это младший по званию вперёд голос подаёт?

Я присмотрелась к нему - молодой, длинноволосый, светлокудрый, с чистыми голубыми глазами, он держался до странного развязно, и совсем не обращал внимания на уже порядком разъярённого его поведением десятника.

– Почему к дружинникам Князевым девка простая выходит?
– рявкнул он со всей своей воинской выучки.

– Что дружинникам Князевым в таких глухих местах надобно?
– вопросом на вопрос ответила я.

Сейчас начнётся... Всегда ведь одно и то же!

– Что надобно, то не твоего ума дело, - отрезал десятник и к самому забору подъехал, - старосту своего зови, коли сама открывать не думаешь.

– Почитай, я здесь за старосту, - спокойно ответила я и вновь поймала на себе взгляд голубоглазого дружинника, - так чем же мы вам обязаны?

– Ты, курва, совсем страх забыла? Отворяй ворота - мы на ночь здесь остановимся.

– А нет места, дяденька, сами кое-как живём. Вона князь-то наш даже от налогов освободил, поди, слыхал про то?
– нагло и специально усиливая деревенский говорок, отвечала я.

Ну, да! Я ведь такаааааая тёмная! И такая деревенщина! Аж, сил ни каких нет!

– Про ту деревеньку, что Князевой волей без страха жить стала? Да нет, не слыхал про ту, - зло прищурился десятник.

– Слыхал - слыхал. И по пути наведаться решил, супротив Князева указа. Что я, твоей телеги меченой не признала? Ещё в том году на ней ребятня с деревни соседской зарубку сделала. С рукой загребущей, - я усмехнулась и в сторону телеги кивнула, на которой и в самом деле было что-то невразумительно нацарапано. А каков спрос с тёмных детей деревенских? Они может и в самом деле что-то написать хотели, да от незнания просто ножом телегу исчиркали...

– Ты кто такая, чтоб речи со мною такие вести?
– покраснел десятник, - мы ведь, коль не впустишь, спрашивать-то не будем...

– Да остынь ты, Буян, мы до следующей деревни ещё до вечера добраться успеем, - лениво бросил голубоглазый дружинник.

Остальные смолчали.

А я только рот открыла! Но совсем дар речи потеряла, когда десятник на это ничего не ответил! Что за странные дела творятся?

– Впускай, девка, - прошипел, - не то не добром здесь всё кончится...

– Плохо, дяденька, коли без добра-то, - я покачала головой, а сама мыслью Бурого к костерку подтолкнула.

Буян достал меч из ножен и поднял его над головой. Видать забор порубить собрался. Невелика заслуга - тот и так на честном слове держится. Пуще забора от грабежей Храм Родов охраняет. По крайней мере, так селяне думают...

Ну и пущай думают, никто их переубеждать и не собирается!

Я почувствовала телом, как огонь в костре силу набирает.

Поди, ж и успею, если сама ждать не буду! И я выкинула вперёд руку, с которой огонь как с того костра рванул...

Не успел десятник меча своего опустить. Недоумённо он на рукоять плавящуюся смотрел и диву давался, куда лезвие делось?

Ну, ты думай-думай... Глядишь - чего и надумаешь!

– Жрица!
– зашептались стражники.

Один только голубоглазый молчал. И как-то странно на меня смотрел. Чего это он?

– Не Жрица! Вы гляньте на неё! Колдовка деревенская! С тёмной силой знается!
– завопил десятник.

– Ты про то, чего не знаешь, сказки не придумывай, - я повысила голос, добавляя повелительных ноток, - перед тобой стоит Саята, Жрица Бога Рода!