— Мне, наверное, нельзя есть жирное мясо?

Всем видом эскулап дал понять, что устал от общения с больным. Порывшись в столе, он протянул чистый бланк рецепта.

— Теперь выпишите рецепт.

— Что? Я сам?

Врач укоризненно посмотрел на больного.

— Вы же видите, что я занят. Чем возмущаться, помогли бы лучше. Вот вам лист бумаги. Выведите среднюю температуру вот этих больных, нарисуйте диаграмму их самочувствия, постройте график настроения за декаду.

— А это очень нужно? — заколебался Геннадий.

— Очень! — врач с надеждой посмотрел на него.

— Ну если очень…

Полосатов сел рядом и стал писать. Они трудились в поте лица, но вскоре стало ясно, что и вдвоем им не справиться.

— Следующий! — закричали они в один голос.

Однажды во время отпуска, путешествуя на теплоходе по морю, инженер Сиропов увидел стадо китов-горбачей. Следя за их крутыми лоснящимися спинами, хвостами величиной чуть ли не с парус, он подумал:

«Вот животные, которые остались для нас пока непостижимыми. Какой объект для научного изучения!»

Вернувшись домой в приморский город, Сиропов занялся изучением горбачей. Он записывал в гидрофон издаваемые китами звуки: скрипы, трели, свисты и при помощи ЭВМ пытался их расшифровать.

Через год ему удалось войти с китами в языковый контакт. Они отлично понимали друг друга. Возникла мысль использовать этих сообразительных млекопитающих для практических целей. Не откладывая, инженер обратился к директору местного рыболовецкого предприятия.

— Товарищ директор, есть возможность использовать на путине горбачей!

— Каких горбачей, — переспросил директор, — шабашников?

— Не шабашников, а китов, — уточнил Сиропов, расстегивая ворот рубашки.

— Да, но киты не предусмотрены штатным расписанием и им же нужно платить зарплату.

— Ничего не нужно.

— Так что же, они будут работать просто так, за красивые китовые глазки?

— Просто так. Киты согласны нам помочь. Они будут отыскивать и показывать нам рыбные банки.

— Допустим, а кто у них главный?

— М-м-м, наверное вожак.

— А-а-а, начальник, значит.

— Ну хорошо, пусть по-вашему, по-людски — начальник, — согласился Сиропов, разговаривая уже как бы за кита и чуть ли не переходя на свисты и трели.

Глаза директора приняли осмысленное выражение:

— А если начальник, то должны быть замы, главный горбач, кадровик, секретарша…

Инженер начал терять терпение.

— Ну хорошо, пусть будут замы и прочие…

— А как с отчетностью? Сведения за декаду, за квартал?

— Никакой отчетности, просто показывают и все.

Директор не спеша открыл на окнах шторы и мрачно оглядел морские дали.

— А вы думали, к чему приведет вся эта затея? Если киты будут показывать рыбные банки, то увеличится улов рыбы.

— Именно так, — обрадовался Сиропов.

— Да, но тогда нужно наращивать мощности предприятия, выбивать финансирование, доставать дефицитное оборудование.

Директор резко задернул шторы на окнах.

— А кому это нужно? Вашим китам, да? Ваши киты с жиру бесятся, а у меня масса других неотложных дел.

— Я вас не понимаю, — растерянно произнес инженер.

— Вот когда сядете в мое кресло, тогда поймете, — закончил руководитель.

Вскоре директора перевели с повышением на другую работу и Сиропову, по стечению обстоятельств, пришлось занять его насиженное кресло.

«Прежде всего займусь китами», — твердо решил Сиропов.

Однако приближался конец квартала и ему пришлось срочно проводить совещание по планированию аврала. Три месяца ушло на подготовку банкета по случаю двадцатилетия первого банкета на предприятии. Около года он увольнял бездельника — судового механика Пикассова и никак не мог уволить. Чуть не уволился сам, так как это было проще. Потом Сиропов куда-то уезжал, кому-то звонил, что-то согласовывал…

Так в хлопотах незаметно прошло десять лет. За это время он потучнел, поседел. Исчез прежний блеск в его глазах.

Как-то в обеденный перерыв к нему ворвался молодой человек с горящим взором и непокорным вихром на голове.

— Я научный работник, — отрекомендовался он, поглядывая в незакрытую дверь на секретаршу. — И у меня есть идея использовать горбачей.

— Горбачей? Каких это? — переспросил Сиропов, помешивая ложечкой чай. — Шабашников?