– Если ты уйдёшь, а всё откроется...

Катя кивнула.

– Да. Скажут, что я обокрала Ждановых и Воропаевых. Втёрлась к ним в доверие, а потом...
– Катя широко улыбнулась и пальцами щёлкнула. Только улыбка почти тут же дрогнула, и глаза слезами наполнились.
– Вот и постарайся сделать, чтобы никто не узнал.

Андрей рукой по столу провёл, обошёл его и перед Катей на корточки присел. Взял её за руку, голову опустил и губами к её пальцам прижался. Они показались ему слишком холодными и безжизненными.

– Прости меня, ладно? Я не хотел.

– Это уже не важно. Хотел, не хотел... Всё закончилось. Больше никаких игр в прятки, интриг, планов, фальшивых отчётов. Ничего.

– Не накручивай себя, - попросил Андрей.
– Не надо так нервничать. Наверное, ты права, тебе даже спокойнее будет, если... ты пока не будешь работать в "Зималетто".

Катя смотрела на его склонённую голову, на тёмный затылок, и едва удержалась, чтобы его волос не коснуться.

– Пока?

– Конечно. Но когда всё устроится, я...
– Он голову поднял и в глаза Кате посмотрел.
– Я что-нибудь придумаю.

– Я не вернусь, Андрюш, - очень тихо проговорила она.
– Я больше сюда не вернусь. Подпишу бумаги, верну вам компанию, когда Пал Олегыч попросит, и всё.

– Ты повторяешь: всё, всё. Зачем?

Она наклонилась к нему.

– Потому что всё.

Андрей моргнул, видимо, уловив в её голосе опасные нотки, после чего криво усмехнулся. И глаза опустил. Встал на колени, а руки на Катины колени положил. Широкие ладони двинулись наверх, а Катя вдруг с ужасом увидела, как её слеза прямо Жданову на руку упала. Она отвернулась, принялась слёзы вытирать, а Андрей её уговаривать взялся.

– Это всё нервы, понимаешь? Нервы, но ты успокоишься. Время пройдёт, и ты успокоишься. А хочешь, съезди куда-нибудь. Зачем в Москве-то сидеть? Куда ты хочешь?

– Тебе разве об этом сейчас нужно думать?

– А если я больше не могу ни о чём думать?

Она всё-таки дотронулась до него. Осторожно, едва-едва, кончиками пальцев его кожи на шее коснулась и руку отдёрнула.

– Между нами ничего не может быть, ты же понимаешь. Я сейчас уйду, и мы всё забудем. Никто не узнает. И ты будешь думать о "Зималетто". Ты же знаешь, что делать. Всё знаешь, каждый шаг. У тебя только один шанс. Больше нельзя ошибаться.

– Замолчи, - попросил он.
– Ты понимаешь, что говоришь?

Катя слёзы вытерла, и отодвинуться попыталась.

– Всё я понимаю, - проговорила она отрывисто.
– Именно поэтому и ухожу. И встань, Андрей. Вдруг войдёт кто... Кира, например.

Жданов за подлокотники её кресла схватился и развернул его.

– Так ты уходишь или бежишь?

– Это не важно. Для тебя точно не важно.

– Хватит за меня решать.

– Я хочу, чтобы ты думал о деле!

– Я тебя не отпускаю.

– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?!

– Я тебя не отпускаю, - зло выдохнул он, а Катя в растерянности на него уставилась.

– А если я не хочу оставаться? Всё кончилось, Андрей.
– Сглотнула.
– Да и не было ничего. Ты сам это знаешь.

– Что значит, не было?

Кате всё-таки удалось оттолкнуть его руки, с кресла поднялась и осторожно мимо Жданова протиснулась. Рядом с ним находиться было невозможно, он то за руку её брал, то хватался за неё, а у Кати из-за этого сердце то скакало, то грозило остановиться раз и навсегда.

– Ты сам всё знаешь. Но всё ещё можно исправить. Ты единственный, кто может возглавить "Зималетто", Пал Олегыч в президентское кресло не сядет, если только пока. А потом что? Если не ты, значит Воропаев. А у него совсем другое отношение к компании, он в неё душу вкладывать не будет, а с "Зималетто" по-другому нельзя.

Жданов с пола поднялся и пересел в её кресло.

– Что значит, не было?
– упрямо переспросил он, не слушая её деловые речи.

Катя остановилась, и на Андрея посмотрела в смятении. Расправила плечи, пыталась смелости набраться, прежде чем ему соврать. Кажется, она собирается сказать самую важную ложь в своей жизни.

– Андрей, я с самого начала знала, что ты меня обманываешь. Знала про ваш сговор с Малиновским, знала, что все эти подарки романтические он покупал, а ты мне их дарил. Я всё это знала.

Он застыл в скорбной позе, рука, что на столе лежала, в кулак сжалась, Катя про себя отметила, что это для него уже привычное дело.

– Как ты могла знать?

– Я знала. Тебе этого мало? Подслушала однажды...

– Почему не сказала?

Пожала плечами.

– Не знаю. Не нашла подходящего момента.