Не оценен до сих пор в массовом сознании подвиг воеводы и «письменного головы» Василия Даниловича Пояркова, первым сумевшего со своими служилыми и «охочими людьми» проникнуть в бассейн «последней неоткрытой еще великой реки Евразии» — Амура и доставить в Якутск подробные сведения об исследованном регионе. Некоторые из этих сведений без изменения вошли 250 лет спустя в словарь «Брокгауза и Ефрона», а в XX веке точность их была подтверждена с Земли и из Космоса. 

К запоминанию и размышлению

Для будущего запомним, что жители Приамурья и устья Амура — нивхи или гиляки, которых принял Поярков в подданство российское, — жаловались ему на набеги маньчжуров, грабивших и уводивших их в плен. И просили слезно они защиту у Белого Царя, а в дар собрали 12 сороков соболей, 16 шуб собольих, 7 платьев собольих да 7 напольников. Тоже из соболей, между прочим.

И понял Поярков, что маньчжуры только нападают и грабят «даурских людей», но вовсе не пытаются включить их административно в состав Маньчжурии. Запомним это крепко.

В 1647-1652 годах Амуром прошел Ерофей Хабаров. Вслед за Поярковым он сообщил в Якутск, что земля приамурская житницей всей Сибири может стать. И занял еще Хабаров Албазин-городок, верст на 200 пониже того места, где Шилка в Амур впадает. Очень он ему понравился для зимовки. Отметим и этот факт.

В 1648 году Федот Алексеев Попов по прозвищу Холмогорец и Семен Дежнев, выйдя из устья Колымы, на 7 кочах обогнули мыс, названный потом именем Дежнева, и прошли проливом ныне Беринговым. Когда же буря их разбросала, часть через реку Анадырь вернулась в Нижнеколымск, основав -так, как бы между прочим, — по дороге Анадырский острог. А часть — во главе с Федотом Холмогорцем — осела на Камчатке, о чем собрал потом сведения в 1699 году «прикащик» Анадырского острога Владимир Атласов, исследуя Камчатку. От «холмогорцев», видно, на рукописной карте, составленной в 1667 году под руководством тобольского воеводы Петра Ивановича Годунова, и появилось красивое имя Камчатка. А один коч и вовсе, говорят, попал на Аляску, о чем также сохранились предания среди местного населения. 

Память подорожная

Поразительно, что в маршрутах своих экспедиций казаки были исключительно точны. Практически неизвестны случаи, когда они «промишенивались» мимо цели, да и Сибирский Приказ в Москве их снабжал такими инструкциями, что и сейчас использовать впору. Убедитесь сами:

«…Итти на ту Великую реку Лену из Мангазеи судами Тазом и Волочанскою реками вверх озеры и режмами [31] на кочах и на каюках до Енисейского волоку десять дней, а волоку мало болши полуверсты, да с того волоку судами ж в озера, а из озер режмами до реки Турухана ходу два дни, а Туруханом и шаром вниз до Туру ханского зимовья — десять дней, а от Туруханского зимовья шаром же и Туруханом и чрез Енисей итти вниз же — два дни, а Тунгускою-рекою вверх до устья реки Титеи и до Чоны волоком два дни, и в том де месте зимовать и делать суды, а на весну итти Чоною рекою до Вилюя-реки — десять дней, а Вилюем-рекою до Великой реки Лены три недели».

Трудно поверить, что эта «наказная память подорожная» составлена была в Москве в 1638 (!) году и выдана она была стольнику Петру Головину да дьяку Филатьеву, направлявшимся на Лену-реку для постройки острога, менее чем через десяток лет после если и не открытия, то уж включения Лены в «границы России»{50}.

Не мудрено, что к 1650 году в Сибири была регулярная «государева почта»!

Видно, и впрямь инструкции были точными.

Если кому-то покажется, что слишком легко все получалось у первопроходцев, то на самом деле потери были. Потери немалые.

Пожалуйста. Из 132 участников научно-разведывательного «даурского похода» воеводы Василия Пояркова чуть живыми вернулись в Якутск 30 человек. От сотни с лишком спутников Федота Попова-Холмогорца, впервые прошедших проливом между Старым и Новым Светом, выжили 15. Из 177 -письменно подтвержденных! — морских походов по Ледовитому океану, имевших место с 1633 по 1689 год, две трети оставили после себя лишь безымянные кресты на кромке ледяной пустыни. Недаром сибирская поговорка гласит: «Под кем лед трещит, а под кем ломается».

Иногда чудится что-то роковое в почти маниакальном, граничащем иной раз с безрассудством упорстве наших «землепроходцев» и «мореходцев» в их стремлении на Восток. Сибирь — до сих пор чуть ли не синоним Севера. И уже в наше время — в 1994 году — арктический караван судов, ведомый могучими атомными ледоколами, вынужден был отступить перед Арктикой. А XVII век — напомним — пик так называемого «малого ледникового периода».

Чтобы оценить масштаб потерь, вспомним, что население гигантского Московского Царства в то время было меньше, чем обретается нынче в одной Москве — без приезжих! Да и в Сибирь шли не абы какие людишки, а «штучные», в отбор, с другими вряд ли бы что вышло. Но также скажем, что бесконечно меньше эти потери не только потерь в Северной войне со шведами, но в одной только крымской авантюре Василия Голицына — правителя при царевне Софье.

Была еще одна разница. И разница существенная.

Потери от военных действий составляли в сибирских походах, как правило, малую часть. В основном причиной был голод. Недаром все население 10-миллионно-квадратно-километровой Сибири, на территории которой свободно поместятся что Штаты, что Китай, что Бразилия и еще для разных Франций и Германий место останется, к началу XVII века составляло приблизительно 100 тысяч человек. За век прибавилось еще 100 тысяч. Больше людей Сибирь прокормить не могла.