Шрифт:
Применительно к нашему случаю это означает, что следует «отбросить в сторону» все стандартные комплименты Соединенному флоту и его Командующему и прочие политкорректные высказывания, рассчитанные на возможное опубликование Отчета или выдержек из него в сколько-нибудь широкой печати. И в этом случае, к возможному удивлению читателя, в центре Отчета оказывается следующее. Вначале, удобства ради, позволю себе сформулировать это «следующее» тезисно:
1. В самой завязке боя адмирал Того и его боевые отряды попадают в ловушку или во всяком случае в неприятную и непредвиденную ситуацию — под неожиданно точный огонь русской эскадры. Выбраться из ловушки помогают абсолютное превосходство в скорости хода и неожиданно малая результативность точного русского огня. Причем огня, в первые минуты боя четко сфокусированного на японском флагмане. Чтобы избежать русских попаданий, «Микаса», а за ним и весь японский флот, делает в первые минуты боя многочисленные зигзаги.
2. Японские снаряды (Пэкинхэм, правда, один или несколько раз не забывает указать, что, мол, те же самые, что и о прошлый год), показавшие себя весьма слабо под Порт-Артуром, неожиданно обрели невероятную зажигательную силу.
3. В силу последнего обстоятельства, после того как Соединенному флоту удалось без особых потерь вырваться из ситуации пункта 1, бой был решен японской артиллерией и стал ее однозначным триумфом. Причем безотносительно к вопросу, насколько метко стреляла японская артиллерия и что смогут сказать на эту тему последующие изыскатели.
4. Из пункта 3 однозначно следует, что исход боя 14/27 мая 1905 года зависел не от тактики и не от стратегии. Русский Командующий мог проиграть Того стратегически, а мог и выиграть. При той артиллерии, что он располагал, помочь это русскому Командующему не могло. Все решил японский огонь. (Вспомним адмирала Шталя!)
5. Трудно даже представить себе, что следовало бы предпринять японским адмиралам, чтобы все же проиграть сражение при таком превосходстве японской артиллерии. И вдобавок при полном преимуществе в скорости хода.
Не напоминает ли вам последний тезис вышеприведенное высказывание о юных мичманах? Но, может быть, тезисы, как и мичманы, являются своевольной фантазией автора? Судите сами. Говорит каперанг Пэкинхэм.
К тезису 1. Описывая поворот Того на курс SW 56° (объясняя его в духе рапорта самого адмирала Того), Уильям Кристофер отмечает:
«В этот момент стало заметно, что русская правая колонна склонилась влево с явным намерением возглавить колонну более легких кораблей.
Теперь “Микаса” шел почти что прямо на флагмана бывшего правого крыла русских, первые несколько кораблей которого, все еще выполняя описанные выше эволюции, повернули на несколько румбов влево от своего начального курса.
Как только они снова вернулись на прежний курс [NO 23°], башня “С” русского флагмана открыла огонь (2–07 дня) [311] , первый снаряд лег всего лишь в 22 ярдах (20 м) за кормой “Микаса”, за ним быстро последовали другие, ложившиеся почти так же близко. Бывшее левое крыло русского флота, казалось, пыталось сохранить строй и также открыло огонь.
311
2:49 по часам русской эскадры, а конкретно — по «Суворову». У Пэкинхэма: японское время = русское +18 минут.
Редкий наблюдатель не смог бы понять, что положение японцев стало критическим. Медленно текли минуты. Все еще продолжая сближаться с русскими, идя под большим углом к их курсу, японский флагман попал под огонь, сила которого возрастала по мере последовательного вступления в линию других русских кораблей.
Не сдерживаемые ответным огнем, выстрелы русских были хорошо нацелены, и любой из них мог вывести “Микаса” из строя на весь остаток дня. Всплывало в памяти, что теперь противник оснащен оптическими прицелами, а также сообщения о серьезной подготовке, которую недавно прошли его артиллеристы, и многие чувствовали опасения за исход битвы, начавшейся так неутешительно.
Будучи единственной целью для русского огня, “Микаса” продолжал движение, не отвечая на выстрелы…
Хранимый судьбой, “Микаса” сумел остаться цел и невредим до 2–10 [1–52] дня, когда, повернув на восток на тот же курс, что и русский адмирал, он открыл огонь, как только стабилизировался на новом направлении…
Часть русского огня преследовала “Микаса”, в то время как остальная часть, постепенно усиливаясь, концентрировалась в точке японского поворота, и было интересно наблюдать, как каждый последующий [японский] корабль приближался к “горячей точке” и входил в нее, с удивительным везением избегая серьезных повреждений под жестоким и весьма точным русским огнем.