В шестом часу вечера затилиликал сотовый — второй, для своих. Знали этот номер, не считая сотрудников, человек десять — пятнадцать, из них половина пустозвоны — сауна, бильярд, шашлычки. А другая половина, скажем, ивашниковские ручные менты, могла оповестить о какой-нибудь подлянке.

Ивашников с тяжелым сердцем раскрыл трубку.

— Ты сегодняшнюю почту смотрел? — спросила Марьсергевна.

— Не успел. — Прижимая трубку плечом, Ивашников пошарил в пластмассовом лотке с почтой. Ничего срочного там быть не могло, а то бы Люська доложила.

— В желтом конверте, — подсказала Марьсергевна.

Ивашников уже держал в руках этот нестандартный конверт — «Ивашникову Н.И., ЛИЧНО». Почерк незнакомый, «Лично» написано аршинными буквами, да еще и подчеркнуто. Секретари всегда просматривают такие письма и никогда не кладут их боссу на стол, потому что пишут их неадекватные люди. «Не тот ли Вы Ивашников, который отдыхал в Ялте в 95-м году? Коленька, помнишь наши безумные ночи?! Срочно нуждаюсь в 200 $».

— Ну как? — спросила Марьсергевна.

— Не открыл еще. — Ивашников похлопал по бумагам на столе (разрезальный нож куда-то запропастился) и вскрыл конверт, оторвав полоску от края. Люська его тоже вскрывала, точно. И почему-то заклеила снова.

Из конверта выскользнула фотокарточка.

Мы с Лидой. Зеленые, тупо отметил Ивашников и прикинул, что фотограф стоял совсем близко, а они не заметили. Ни он, Ивашников, ни Лида.

Стало ясно, почему верная Люська будто в рот воды набрала. И, кстати, почему она сегодня весь день обихаживала Лиду. Ей Лиду жалко.

— Молчишь, — отметила Марьсергевна.

— Сколько? — без злобы спросил Ивашников. Он отзлился уже давно, когда Марьсергевна, грозя отнять дочку, тянула из него деньги, а денег действительно не было и его действительно приходили убивать за долги. Слава Богу, на кредиторов подействовал простой аргумент: «Вам нужен мой труп или все-таки деньги?»

Марьсергевна разочарованно молчала. Ивашников готов был поклясться, что она сто раз проиграла в уме их будущий разговор и ждала, что он будет кричать и грозить, а потом, конечно, умолять. А он сразу перемотал ленту к концу. Всю малину Марьсергевне обосрал.

— Мне твоего не надо. Сколько положено по закону, столько пускай и присудят. За отданные тебе лучшие годы моей жизни, — заявила Марьсергевна и мелодраматично всхлипнула.

— Маш, ты только не придуривайся, — попросил Ивашников. — Ты сумму назови.

— А я назвала, Коленька, разве ты не понял?! Выбирай. Или я иду с этими фотографиями в суд и тебя с твоей Лидкой полощут на все лады, а мне присуждают законную половину. Или в суд идешь ты, подаешь на развод и полюбовно сам уступаешь мне половину. А фотографии сможешь купить отдельно.

Ивашников затосковал жутко. Несчастная дурочка Марьсергевна затеяла свою Игру в деньги, не понимая азов. Капитал мало отсудить, заработать или украсть. Капитал надо еще удержать, и это сложнее всего. Не зная, как это делается, и не зная даже, что это вообще нужно как-то делать, она разрушит ему, Ивашникову, бизнес, испоганит его отношения с Лидой, и все только для того, чтобы стать легкой добычей уголовников. Да еще, не дай Бог, украдут ребенка. Хорошо, что Наташка в Англии, но не век же Наташке там жить.

— Ну как тебе условия? — Марьсергевне не терпелось. — Ты, Коль, не молчи, а то инфаркт хватит. Выскажись, не сдерживайся.

Записывает на магнитофон, понял Ивашников. Мало ей фотокарточек.

— Маш, давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории.

— Зачем на нейтральной? Приезжай ко мне! — По торжествующему тону Марьсергевны было ясно, что она и не ждет от Ивашникова согласия. Ей нужно, чтобы он признал: боюсь, мол, тебя, Маша.

— Дело денежное, — сказал Ивашников. — Ты не доверяешь мне, я — тебе. Поэтому лучше на нейтральной.

Договорились встретиться в армянской шашлычной во дворике поблизости от Моссовета. Там была территория Лужкова, и уголовники на хозяев не наезжали, что волшебным образом сказывалось на качестве кормежки.

Ивашников распихал по карманам отложенные на всякий пожарный десять тысяч. Выходя из кабинета, он подумал, что и сам сегодня без обеда, и свою орду весь день продержал на одном чае.

— Люсьена, закажи-ка для всей компании ужин в «Метрополе», — сказал он курлыкавшей с Лидией Люське. Надо же, подружились. — Часов на восемь, а я пока отъеду на часок.