Он показал всем «общий привет»: пальцами по ладони — шлеп-шлеп, быстро и звонко, как будто аплодировал одной рукой. А потом вернулся и, отчего-то чувствуя себя предателем, крепко поцеловал в губы свою Лиду Рождественскую.

Погода испортилась. Вчерашняя снежная каша схватилась морозцем, и вдобавок моросил дождь. Гололедица и дождь — жуткое сочетание, как уксусная эссенция со жгучим перцем. Дрянь погода. И настроение не лучше.

По Садовому кольцу плотно и медленно шли машины, до крыш забрызганные грязью. Ивашников долго ждал промежутка, чтобы вписать свою «немку». В конце концов он кого-то нахально подрезал, втерся и поехал.

Машка, дуреха, что же ты делаешь?!

Мысленно Ивашников видел перед собой не тридцатилетнюю законченную стерву Марьсергевну, а беременную студентку Машу, и ее было жалко. Прикидывая так и этак Машкино будущее, он себе не представлял даже нулевого варианта, при котором жена могла сохранить хотя бы то, что у нее сейчас есть (да-да, Коля, называй ее бывшей, а все равно жена, мать твоего ребенка). Одиноких женщин с капиталом, если они не разбираются в финансах, сплошь да рядом разоряют даже на Западе. Хотя «не разбираются в финансах» по-западному — значит, умеют заполнить налоговую декларацию, имеют ценные бумаги и следят за курсом, а прежде чем купить, скажем, дом, просчитывают, какие на него налоги и по карману ли будет ремонт. А по-нашему «не разбираются в финансах» — значит, не разбираются напрочь. Как Машка. И разоряют их напрочь, заставляя благодарить Бога, если живы остались.

Начнем с конца: счастливая Маша отсуживает свой капитал.

Процессы у нас открытые; в зале сидит любопытствующая старушка. То ли она сидит просто так, то ли потом рассказывает заходящему к ней в неделю раз вежливому молодому человеку: «Счастливая эта Ивашникова Мария Сергеевна, проживающая по такому-то адресу. Счастливая — капитал у мужа отсудила, так ему и надо, изменщику».

Молодой человек старушку выслушивает и дает денежку на молоко и колбаску. А через некоторое время знакомится со счастливой Машей (а знакомиться он умеет) и делает ее еще счастливее, потому что обещает жениться.

Маша от жениха без ума: красивый, страстный (это он умеет просто замечательно), солидный — брокер на бирже. Какие-то он читает финансовые журналы, что-то там подчеркивает, а на следующий день приходит: «Поздравь меня, Маша, мы стали еще на десять тысяч долларов ближе к нашему с тобой скромному домику на берегу одного из живописных озер Ирландии, которые там называются лохами». — «Как же так?!» — восторгается Маша. «Да так вот, — сияет молодой человек, — купил акции, в тот же день котировки подскочили, и я их продал. Надежные акции, завтра еще подскочат». — «Зачем же ты продавал, если завтра подскочат?» — морщит лобик Маша. Молодой человек признается ей, что покупал-то на чужие деньги, а своих у него негусто. А тот хомяк, чьи были деньги, получил сотню тонн, хотя не понимает в биржевых делах ни шиша. Такая уж, Маша, работа у твоего любимого: делать богатых еще богаче, а себе оставлять крохи.

«Не переживай, мой суженый, — говорит Маша не в этот раз, так в другой, когда дозреет, — я дам тебе денег, ты сделаешь богатыми нас обоих, и мы будем счастливы в нашем домике на берегу одного их этих самых лохов». — «Милая моя, наивная Маша, прекрасная душа! Да знаешь ли ты, сколько нужно денег для солидной биржевой игры?!» — вздыхает молодой человек. Бдительная Маша, конечно, скрыла от него при знакомстве, что имеет капитал, а сейчас говорит с торжеством: «Да уж не больше, чем у меня!» И выкладывает денежки. Может быть, для начала немного. Тогда молодой человек на самом деле сделает ее чуть богаче, но придет расстроенный: «Эх, если бы у меня сегодня было хотя бы тысяч двести!»

Молодой человек не отстанет, пока не высосет ее всю. И это еще удача, если она попадет на мошенника. А попадет на группировку — украдут дочку и пришлют Маше записку детским Наташкиным почерком: «Мама, мне тут хорошо, сделай, что тебя просят».

Возможны варианты: Машкин капитал засветят не в суде, а в налоговой инспекции. Или через болтливую подружку. Или через случайного любовника. Может, украдут не дочь, а саму Машку. Может, скоро, а может, через год. Может, она сама разорится раньше, чем ей помогут. Дай-то Бог! Тогда ее не тронут.

Один из ивашниковских ментов как-то с усмешкой бросил ему на стол ксерокопию финансово-лицевого счета Ивашниковой Марии Сергеевны. Объяснил, что изъята она у серийного убийцы Бурылева, который работал в основном по старикам и алкоголикам, но не пропускал и одиноких женщин. Обещал помочь при продаже квартиры, получал генеральную доверенность и убивал хозяев. А женщинам обещал жениться и съехаться, опять же через продажу квартиры. Поиск жертв убийца начинал с того, что приходил в ДЭЗ и представлялся маклером. Дэзовские бабы за коробку конфет подбирали ему документы одиноких владельцев квартир.

Машка и не подозревала, что выиграла у судьбы счастливый билетик: из сотни найденных у него адресов убийца выбрал не ее адрес, а девять других. А если у нее появятся деньги, на которые можно купить десяток квартир?! У одинокой женщины в десятимиллионном городе, где вон, помимо родной солнцевской, распавшейся на пять отдельных люберецкой и привычной чеченской, объявились группировки из Афганистана, Египта, Анголы…

Весь ужас в том, что Машка ни на грош Ивашникову не верила. Оно и понятно: раз она способна подстроить эту свою подлянку с фотокарточками, то и от него ждет чего-то подобного. Когда Ивашников рассказал про убийцу, она взвилась: «Ты на что намекаешь?! Хочешь, чтобы я квартиру тебе отдала?!» Вот и весь разговор. Ничего другого Ивашников не ждал.