– Успокойтеся, не деритеся, ну-ка, славные, помиритеся. Шестеро братьев у Льва-королевича, сам же он младший, пред вами теперича. Каждой по вкусу любимый достанется, жизнь ваша сладкой конфетой растянется…

И тут у девушек вырвался общий счастливый визг. Забыв о традициях, крошке Егоре и сморчке-домовом, они дружно захлопали в ладоши, радуясь, как легко и здорово устроилась их судьба. Потом были вторая, третья песня, и хороводы, и вприсядку, и истерика у Гаврюши тоже была…

Во двор влетела легковая машина, оттуда выскочил дяденька – один из многочисленных знакомых, которым Перепонкин на время командировки жаб отдавал. Дяденька очень спешил. Он помахал дворнику, открыл заднюю дверцу и вытащил ящик, завёрнутый в одеяло. Из ящика торчал обрезок водопроводной трубы.

Сахип бросил лопату в снег и прибежал.

– Слушай, ты, наверное, Сахип, да?

– Ага! – сказал узбек (по-русски он говорил с трудом).

– Вот коробка для Иннокентия Ивановича. Знаете его?

– Не знаю, манна…

– Э-э-э… Ну, Иннокентий, Кеша. Кешу знаете?

– Кешу? Кеша, мана, знаю! – улыбаясь, кивнул дворник.

– Занеси ему, пожалуйста, по-братски, а то у меня совсем времени нет. Если он не дома, надо в тепле это дело подержать. Вечером отдашь. Понял меня?

– Понял, мана, в тепле, мана! – кивнул узбек и пошёл к подъезду дома.

– Достал своими жабами! – обречённо сказал дяденька, плюхнулся на сиденье, хлопнул дверцей и дал по газам. – В следующий раз ни за что не возьму!

Стоило Сахипу поставить коробку на пол и позвонить в дверь четвёртой квартиры, как песни-пляски резко оборвались.

– Шайтана, мана! – прошептал дворник и приложился ухом к глазку. Осторожно постучал по железной поверхности двери согнутым пальцем.

Изнутри открывать не спешили.

– Э-э?! – робко позвал он и огляделся по сторонам. – Дома-на есть кто, а-а?

Приложив палец к губам, в полной тишине Гаврила прокрался в прихожую и выглянул прямо сквозь дверь, как привидение. Узбек нервно потоптался на месте, поднял ценный груз и побрёл обратно. Он помнил, что посылку надо держать в тепле.

Разглядев, что у него в руках, домовой сразу обо всём забыл, бросил друзей, семь царевен с царевичем и на цыпочках увязался за Сахипом. Они дошли до подвала, спустились вниз, дворник щёлкнул замком и внёс ящик в тускло освещённую комнатку.

Под влажным потолком круглые сутки горела лампочка-груша, кирпичную стену украшал затёртый ковёр, а роль стола играла старая деревянная панель на керамзитовых блоках. Поставив контейнер на этот самый стол, Сахип вышел из комнатки и отправился дальше махать лопатой. Работу свою он любил и даже ею гордился. Порядок, мана!

Притаившийся в уголке Гаврюша набросился на подарок судьбы, как муха на мёд. Шпагат, которым был обвязан контейнер, он перегрыз зубами, затем отбросил одеяло, изодрал картон, повыкинул смятые газеты и тряпки и, счастливый, добрался до аквариума.

– Ква! – приветствовала его улыбчивая жаба.

А притихшее веселье в четвёртой квартире после ухода домового резко возобновилось. Лев-королевич, прыгая вприсядку, распугал натуральных жаб, перебил половину аквариумов, поймал Маркса и под взвизги красавиц подбрасывал его, хлопая в ладоши, пока тот переворачивался в воздухе и орал дурным голосом!

Девушки брали запредельно высокие ноты, разнося в пыль плафоны и лампочки. Егор прятался в прихожей, зажав уши ладонями. Вместе с ним спасались и жабы. Да уж, герои сказок посильнее обычных людей и в плане танцев и пения и вообще ни в чём удержу не знают. Читать про это в книжке – одно, а вот жить с ними в одной квартире – увольте…

Иннокентий Иванович услышал шум ещё из подъезда. Казалось, в его квартире репетирует хор песни и пляски имени Пятницкого! Батрахолог осторожно отпер дверь, и тихий ужас охватил его. Слова застряли в горле, спина покрылась инеем, а руки затряслись.

– Что теперь будет? Ведь это конец, конец! – запаниковал он, пища, как воробышек. – Хранилище разорено! Кощей с Горынычем мне этого не простят, не простят, не простят!

Царевны и королевич не обращали на него ни малейшего внимания, у них был свой праздник. Перепонкин издал тоскливое «ква» и уронил сумки с кормом. Отбросил волчью шапку в сторону и мешком сполз по стене. А что он мог сделать? Он – обычная жаба, ставшая человеком. Как ему вновь вернуть расколдованных в лягушачьи шкурки?..

– Мы не хотели! – сидя в кухне напротив и стараясь перекричать хор, извинился Егорка. – Не хотели, это само собой как-то получилось…

– Я пропал, пропал! – подвёл итог лысый мужчина и приготовился к худшему.

Царевны, держась за руки, ручейком вытекли из комнаты и, продолжая петь, направились к Перепонкину. Тот вскочил и в панике замахал руками:

– Замолчите! Замолчите! Ой, да что же, ой да что же мне теперь с вами делать?! Ква!!!

– А ведь энто он, подруженьки, нас в коробах прозрачных держал, комарами да мухами кормил! Что со злодеем делать будем?