Глаза Прастена заблестели, когда он услыхал это решение.

— Княже, — закричал он, — скорее только.

— А ты Стемид?

Старик молчал.

— Андрей, — подошёл к нему христианин-священнослужитель, — ты мирянин, ты ещё не посвящен, дерзай, и Господь поможет тебе посрамить сатану, козни которого очевидны, дерзай ради нас, ибо язычники осмелеют и более не станут щадить нас.

— Хорошо, — тихо ответил ему Андрей, — да будет воля Господня!

Он с обычной своей кроткой улыбкой произнёс:

— Ты, княже, заставляешь меня вспомнить, что и я когда-то был воином, в доблести не уступавшим воеводе Прастену. Пусть решено будет, как желаешь ты, но никому не нужно выходить на смертный бой вместо меня. Я прав перед Прастеном, и Господь мой защитит меня. Потом, княже, ещё когда-то давно-давно я владел мечом, но вот уже много лет я не брал его в руки, так как сказано: «Поднявший меч, от меча и погибнет». И теперь я не прикоснусь к нему. Лучше пусть убивает меня Прастен. Если же он согласен, тогда решим мы наше дело единоборством. Кто кого положит на землю, тот и прав. Вот что, княже.

— Стемид, ты обезумел, — воскликнул изумлённый Святослав, — на что ты надеешься?

— На Господа моего!

— Он возьмёт тебя и убьёт!

— Погибнуть если мне — на то воля Господня!

Святослав, не ожидавший такого, покачал головой.

— Ты согласен, Прастен? спросил он.

— Мне всё равно, княже! — зарычал тот. — Отдай только мне его!

— Да будет тогда, как желаете вы! — торжественно сказал князь и сделал знак, чтобы на площади очистили место для единоборства.

Наконец место пред крыльцом было расчищено.

— Приступайте же! — произнёс Святослав.

Прастен, услышав это приказание, радостно вскрикнул;

Стемид опустился на колени и, воздев руки к небесам, проговорил несколько дрожавшим от волнения голосом:

— Господи, Боже мой, Ты видящий сердце моё, Ты всеправедный, смири сердце моё, не дай овладеть им сатане и помоги мне спасти неразумного ослеплённого брата моего от нового греха сатанинского, овладевшего им...

— Скорей, скорей! — рычал Прастен, уже сбросивший с себя верхнюю одежду.

— Я готов! — ответил Андрей и, поклонившись сперва князю, его воеводам и потом народу, сказал: — Начнём!

Они схватились. Вопреки ожиданиям, старый варяг оказался вовсе не таким слабым противником. Напрасно Святославов воевода, охватив его своими могучими руками, то потрясал его, то старался поднять на воздух. Стемид словно прирос к земле. Прастен уже начал заметно уставать. Лицо его побагровело от чрезвычайного напряжения; по лбу и щекам катился градом крупный пот. Грудь дышала, как кузнечные мехи...

— Держись, Стемид, держись! — раздались крики.

Прастен ловким движением перекинул руку, перехватил своего противника крест-накрест и с нечеловеческой силой прижал к себе, в то же время навалившись на Стемида всею тяжестью своего огромного тела. Для тех, кто знал силу Прастена, было ясно, что воевода сейчас запрокинет противника назад и сломает ему позвоночник. Но вдруг толпа и все бывшие на крыльце ахнули. Взвилась пыль, что-то метнулось в её клубах, а когда чрез мгновение она улеглась, все увидели, что Прастен лежит у ног Стемида на спине.

Крик изумления пронёсся со всех сторон; победа старика отшельника была несомненна.

— Стемид, Стемид одолел Прастена! — кричали все.

— Убей его, Стемид, убей скорее: его жизнь — твоя.

— Убей же меня, — хрипел Прастен, — что медлишь?

Но Стемид, отшвырнув поданный ему меч, протянул к побеждённому врагу руку и громко сказал:

— Нет, брат мой, зачем я буду убивать тебя? Вот тебе рука моя, обопрись на неё; встань, вернись в дом твой с миром!

Но сердце Прастена не смягчилось.

— Убей, убей меня, — ревел он, — я не хочу твоей милости.

Раздавшиеся крики прервали его слова. На площадку, очищенную среди толпы, запыхавшись, вбежал печенег Темир, волочивший за собой какого-то опутанного ремнями человека.

Темир ещё издали что-то громко кричал, но звуки его голоса так были хриплы, что трудно было понять, чего он хочет.

Только, когда Темир был совсем близко, можно было понять, за чем он пришёл сюда.

— Стойте, стойте, — кричал он, — пусть князь не ставит приговора!