Призвав стихию Молнии, обрушила на ледяные стены ее гнев, взрывая их на тысячи осколков и крупиц. Ревендж закрыл лицо, защищаясь от режущих осколков, а я метнула в него сразу шесть молний. Джошуа упал на землю, перекатился и закрылся воздушным заслоном, уплотняя вокруг себя воздух. В ответ в меня полетели ледяные стрелы, значит, он скрестил Воду и Воздух? Отбив их саблей, я набрала в грудь воздуха и побежала на Ревенджа.

Такой прием мне показывал Ян. Предатель явно ждал лобовой атаки, но я взлетела вверх, взмахивая клинком. Ревендж рефлекторно последовал за мной, открывшись, и тогда я выдохнула Огнем. Ну и кто кого теперь, а?

Приземлившись, обернулась. Что? Вокруг Джошуа клубился пар. Когда он успел призвать Воду? Или в ход пошли его штучки Говорящего?

Уклонившись от рубящего удара, выставила блок на его стиль Земли, и мы сошлись в фехтовании.

Удар, удар, парирую, призываю Огонь, в блок, прыжок… Я перемахнула через него и успела отбить колющий удар. Подпрыгнув, попыталась достать ногой под дых, но Джошуа перехватил меня за щиколотку и откинул прочь. Пропахала плечом землю, но сейчас было не время себя жалеть. Вскочив, я вынужденно ушла в глухую защиту, без возможности призвать стихию.

От Ревенджа исходила такая злоба и ненависть, что по спине побежали мурашки и затряслись ноги. Миурхат! Все это я видела в своем видении и сейчас точно ему следую!

Не успевая остановить реакцию тела, как в замедленной съемке, я словно наблюдала себя со стороны. Подныриваю под руку убийце, ударяю по почкам, Джошуа сгибается пополам. Одна секунда. Подпрыгиваю, провожу рубящий удар, его клинок скрещивается с моей саблей. Вторая секунда.

Стиснув зубы, сдерживаю его напор. Он прилагает все больше усилий, а я не сдаюсь. Струйка пота стекла по лбу, щекоча. Не обращаю на нее внимания, все еще смотрю в глаза Джошуа, сквозь пустоту которых наконец-то проступило что-то настоящее. Злоба, о которой раньше я лишь догадывалась. Должно быть, он ожидал легкой победы.

Спину как огнем обожгло, казалось, что все шрамы открылись и снова закровоточили, посылая по телу пульсирующую боль, вгрызающуюся в каждую клеточку. Сдавленно выдохнув, я стиснула зубы, напоминая себе, что сейчас не время стонать и охать, пусть это и один из самых сильных приступов за все время.

Выдерживая взгляд Ревенджа периферийным чуть помутившимся от боли зрением, я отметила какое-то движение. Разорвав зрительный контакт с Джошуа, привлеченная непонятным явлением, с ужасом выдохнула, узнавая этот момент из видения. Сталь клинка Ревенджа двигалась!

Это конец. Клинок изогнулся, попыталась уйти, разжать пальцы, выпустить саблю, но нет. Слишком поздно. Сталь опутала мою саблю по спирали, словно змея, клинок молниеносно вытянулся, и я увидела, как он скрылся под моим сердцем.

Джошуа довольно ухмыльнулся, краем сознания понимаю, что именно такого исхода дуэли он и ждал, а потом пришла боль, полностью перекрывшая ту, исходящую от шрамов. Сабля Ревенджа приняла обычный вид, когда я соскользнула с нее на землю, задыхаясь.

– Тори!!!

Только один человек во всем мире зовет меня так. Драгон. Сил повернуть голову в его сторону не было. Их не хватало даже на то, чтобы удержаться на коленях. Завалившись на бок, я наткнулась на янтарные глаза Драгона. Его держали, не давая пройти ко мне, свои же. Кошачьи золотые глаза смотрели с отчаянием, болью и страхом, я никогда не видела в них такого сочетания.

– Тори… – Слов не слышно, я поняла это по губам.

Простите меня. Простите меня все, я правда старалась… Картинка перед глазами сменилась, возможно, я перекатилась на спину. Яркие звезды… Они были последним, что я видела, прежде чем бархатная и нежная, словно рука матери, темнота забрала меня навсегда.

Меня пронизывали тепло и свет, от которого не спасали даже закрытые глаза. Словно темноты не существовало вовсе, и везде, где должна была быть она, царил свет. В ноздри заполз знакомый до боли аромат шоколада и корицы. Невозможно…

– Мама? – промямлила я.

Тихий музыкальный смех был мне ответом. Только мама никогда так не смеялась. Что вообще здесь происходит?

– Поднимись, дитя, – ласково прошептали у самого уха, но ничьего присутствия рядом не ощущалось.

Раскрыв глаза, увидела перед собой белый мрамор. Очевидно, я лежала на полу, безумно похожем на тот, что в священном зале храма Таврики. Приподнявшись на руках, чувствуя удивительную легкость, я осмотрелась вокруг.

Мрамор заканчивался шага через три от меня, сменяясь короткой сочной зеленой травой и великолепными яркими цветами, названия которых я не то что не знала, но и видела впервые. В центре прекрасного луга возвышался полукруг резных тронов. Я насчитала семь. В каждом сидела фигура в белоснежном балахоне с глубоким капюшоном, закрывающим все лицо.