– Как это? – только и смогла вымолвить я.

– Для старых богов, это просто игрушки, дорогая, – жеманно произнесла Мартышка, скорчив довольную гримаску.

– Для старых богов? – ошеломленно повторила я.

– Ну да, а на чей еще праздник ты, по-твоему, попала? – пророкотал обладатель рогатого шлема и громко заухал, видимо засмеявшись.

Тут меня накрыло. Нервы, и без того натянутые как струна, видимо не выдержали и у меня случилась классическая истерика, лишенная логики и смысла:

– Какие к черту боги, вы что меня тут за идиотку держите? Совсем в ролевые игры заигрались? На дворе двадцать первый век. Я сейчас на смартфон вас сниму, а завтра на ютюб выложу «моя вечеринка со старыми богами», все просто умрут от зависти, да? Какие боги, вы о чем вообще … такие большие, а все в сказки играете, – я почувствовала, что по лицу бегут слезы.

Тут я встретилась взглядом с сидящим на троне мужчиной, и мне стало стыдно – истерику словно выключили. Я внезапно успокоилась:

– Ну боги так боги… в конце концов. Слава богу, что не вампиры какие-нибудь, – пробормотала я, смахивая слезы. Он долго и печально смотрел на меня, и, наконец, сказал:

– Верить или нет, принимать нас или нет – твое право. Ты наша гостья, до полуночи, и можешь согреться у костра, передохнуть и поесть. Но как только ты отойдешь от костра, твои преследователи опять обретут свободу. После полуночи они также освободятся сами по себе. Так что у тебя есть только короткое время для передышки.

– Может быть, милорд, в связи с чрезвычайно необычной ситуацией, мы поможем и предоставим шанс спастись…, – вкрадчиво прошипел некто похожий на ящерицу.

– Кому именно? – захрюкал, рассмеявшись толстяк рядом со мной.

– А может быть, если дичь пришла сама к костру – самое разумное воспользоваться этим и сожрать их всех? – произнесла Тигрица.

– У этого огня никогда не проливается кровь и всегда вершится правосудие, – тихо, но весомо произнес человек на троне.

– А разве не правосудием будет, если вы спасете невиновную девушку из рук бандитов? – осмелилась пискнуть я.

Тот, кого только что назвали милордом, медленно повернул голову в мою сторону и после некоторой паузы сказал:

– Я не уверен, что это правильное время для правосудия. Ни ты, ни они еще не достигли своей цели. Я вообще не уверен, что я вправе судить тебя… Ты должна пройти этот путь до конца.

Затем, после паузы, добавил:

– Хотя, немного помочь тебе я могу. Я направлю ваше движение по более правильному вектору, нежели бесцельная беготня по лесу. Ты будешь перемещаться по знакомой территории, а вот поможет тебе это или нет – зависит от тебя.

– Но я не смогу от них убежать! – воскликнула я.

– Определись сначала от кого ты действительно хочешь убежать, – произнес он, совсем уж непонятную для меня мысль и махнул рукой в сторону леса напротив себя. Обернувшись, я увидела, что в конце поляны возникла большая деревянная дверь.

– Беги туда. Через пять минут твои преследователи перешагнут этот порог вслед за тобой. Далее все зависит только от тебя. Время уже пошло, – произнес он и отвернулся от меня.

– Вот же ж блин, – воскликнула я и, чертыхаясь, побежала к двери. Офигенная божественная помощь, ничего не скажешь.

Я распахнула дверь и перескочила через порог, оказавшись в чудесном майском дне в центре Москвы. Я стояла напротив своей школы, где когда-то отучилась все десять классов. Причем я, каким-то образом, перескочила не просто из зимы в весну, но и, судя по всему, лет на двадцать назад, так как из школы выбегали дети в школьной форме советского образца. Вдруг я увидела себя – ровно такой же, как на школьной фотографии – в черно-коричневом платье, белом переднике и с большими белыми бантами на голове. Моя более молодая копия, весело помахивая портфелем-ранцем, вприпрыжку шла домой. Да, именно такой я себя и помню. Это значит, что вокруг меня сейчас находятся дворы моего детства, где спрятаться от преследователей ничего не стоит. К тому же, тут ведь есть советская милиция, еще не знакомая с реалиями 90-ых…

Я, стараясь держаться подальше от себя-ребенка, побежала за кучкой мальчишек до ближайшей подворотни, забежала за угол и остановилась в нерешительности. Реальность тут выглядела весьма странно – дома становились плоскими, словно нарисованными на листах картона. Окна и двери теряли глубину, становясь просто темными пятнами на стене, а двор не просто заканчивался – он постепенно скрывался в безликом сером тумане. Мальчишек, за которыми я побежала уже нигде не было, словно, свернув за угол, они растворились в воздухе.