Шрифт:
Она молчала некоторое время в полном замешательстве, затем перечитала еще раз и еще, но каждая строчка вызывала только еще большую неприязнь к этому человеку, она не стала даже не говорить о нем, чтобы не причинять новых страданий Марианне своими словами. Нет, этого она никогда бы не сделала! Во всей этой печальной истории ее утешало только одно, к счастью Марианна не вышла замуж за этого непорядочного и двуличного человека, который оказался просто мерзавцем.
Элинор не помнила, как долго просидела у постели сестры. Она очнулась от стука колес подъезжающего экипажа, и выглянула в окно, чтобы узнать, кто мог приехать к ним в такую рань, и была крайне удивлена, увидев экипаж мисс Дженнингс, который должны были подать только к часу дня. Она бережно отложила в сторону еще три письма, лежавшие у нее на коленях, и поспешила к входной двери, чтобы извиниться за то, что они не смогут сопровождать миссис Дженнингс, так как сестра почувствовала недомогание. Миссис Дженнингс, хорошо разбираясь в причине этого недомогания, с готовностью извинила их. Элинор вернулась в комнату, как нельзя кстати, и буквально подхватила на руки сестру, вставшую с постели и потерявшую равновесие от слабости. Давало о себе знать переутомление, Марианна почти ничего не ела уже несколько дней. Головная боль и тошнота сводили ее с ума, и вот теперь она едва не упала в обморок. Бокал вина, который Элинор протянула ей, подействовал мгновенно.
– Бедная Элинор! Какой несчастной я тебя сделала! – сказала Марианна, осушив его до дна.
– Я только хотела спасти тебя, – ответила Элинор.
Марианна снова разрыдалась в ответ, воскликнув с горечью:
– Элинор, я так несчастна!
Элинор, сдерживая слезы, не могла быть безмолвной свидетельницей этих душевных страданий.
– Возьми себя в руки, Марианна, – сказала она твердо, – если ты не хочешь погубить себя и всех, кто тебя любит. Подумай о маме, подумай, сможет ли она перенести твои страдания? Пожалуйста, ради нашей мамы, возьми себя в руки.
– Не могу! Не могу! – всхлипывала Марианна. – Уходи и оставь меня в покое, если тебе невыносимо видеть меня в таком состоянии! Конечно, тебе легко говорить, «возьми себя в руки, возьми себя в руки!» Ты везучая, Элинор, ведь ты даже представить себе не можешь, какие душевные терзания может испытывать покинутая женщина!
– Ты считаешь меня везучей? Ах, Марианна! Как ты можешь! Ты думаешь, это большое везение, видеть родную сестру в таком состоянии!
– Господи, прости меня, пожалуйста, прости, – обнимая свою сестру, воскликнула Марианна, – Я знаю, что ты сочувствуешь мне! Я знаю, что у тебя золотое сердце! Но, хотя бы ты, из нас двоих, должна быть счастлива, тем более, Эдвард любит тебя! Что? Что же еще надо для счастья?
– Еще нужно… много, очень много везения, – ответила Элинор, задумчиво.
– Нет, нет, нет! – воскликнула Марианна, – Он любит тебя, и только тебя! Тебе не о чем грустить!!!
– Не будем об этом, я не могу думать о нем, пока вижу тебя в таком состоянии.
– И ты никогда больше не увидишь меня в другом состоянии! Это унижение будет со мной до конца моих дней!
– Тебе не следует, так говорить, Марианна. Разве у тебя не может быть в жизни утешения? Раз ты потеряла его, что ж потеряла, но ведь можно найти кого-то другого? Только представь, что бы было, если б его сущность проявилась после свадьбы спустя месяцы и годы, когда все уже было бы сделано и не было никакой возможности повернуть все назад! И каждый несчастливый день, проведенный с ним, приносил бы тебе еще большие страдания!
– Помолвка! – закричала Марианна, – Не будет никакой помолвки!
– Да, никакой!
– Нет, все-таки он не такой бессердечный, каким ты хочешь его представить! Он всё еще любит меня.
– А, разве, он когда-нибудь говорил тебе, что любит тебя?
– Да! То есть, нет, не совсем… Это было просто видно по его поведению, но он никогда не произносил этого вслух. Иногда я думала, что это случилось, хотя явно и не было никогда сказано!
– Ты уже написала ему?
– Да, а разве не следовало этого делать, после всего, что произошло?
Элинор ничего не сказала. Она развернула письма, которые ее сестре вернул Уиллингби. В свете последних событий они выглядели куда более странными. Первое, то, которое ее сестра послала сразу же по приезде в Лондон, звучало так:
«Беркли-Стрит, Лондон.
«Представляю, как Вы будете удивлены, Уиллингби, получив это письмо!! Но я думаю, что Вы почувствуете нечто большее, чем удивление, когда узнаете, что я в городе! Возможность приехать сюда вместе с миссис Дженнингс, была искушением, которого мы не смогли избежать. Я надеюсь, что Вы, получив это письмо, сегодня же приедете к нам, хотя я не очень надеюсь на это. Пока, до свидания.
Мисс Дэшвуд».Второе письмо, которое было написано утром, после танцев у Миддлтонов, было уже длиннее и пронзительнее:
«Я не могу выразить свое разочарование тем, что так и не встретилась с Вами позавчера, и не получила никакого ответа на свою записку, отправленную сразу же по приезде неделю назад. Я так надеялась на встречу с Вами и все еще надеюсь, каждый час каждого дня.
Молю, появиться, как только быстрее возможно! И объяснить причину такого исчезновения. Лучше, если Вы приедете пораньше, так как сейчас мы одни дома. Прошлым вечером мы были у Леди Миддлтон, где танцевали. Мне сказали, что Вы были приглашены на бал. Но почему же Вы не приехали? Вы должны были бы очень хотеть этой встречи, с тех пор, как мы расстались! А Вы не пришли! Почему? У Вас была веская причина? Надеюсь вскоре услышать Ваши объяснения.
М.Д».И, наконец, в своем последнем послании Марианна писала:
«Что я никак не могу понять, Уиллингби, так это Ваше поведение прошлым вечером. И опять я хочу получить объяснения всему происходящему. Я так ждала встречи с Вами, и представляла ее совсем по-другому, после всего того, что было между нами в Бартоне. А Вы меня просто оттолкнули! Всю прошлую ночь я не спала и думала, в чем причина Вашего поведения, которое и оскорблением-то назвать мало? Но, так как не смогла подобрать какие-то объяснения Вашему поведению, то готова выслушать их от Вас самого. Возможно, я стала жертвой коварных недоброжелателей, которые опорочили меня в Ваших глазах. Расскажите мне, что же это было, и дайте мне возможность ответить на все эти выпады в мой адрес. Я даже готова поверить в то, что Вы сейчас не владеете собой из-за болезни, чем в то, что Вы меня всё это время просто обманывали! Уже и не знаю, что думать! Развейте, мои тревожные сомнения как можно скорее! Я готова оправдать Вас, но с другой стороны, если ваши чувства ко мне уже не те, что были раньше, прошу Вас вернуть мне мои письма и локон волос, подаренный Вам.
М.Д.»