Внутри, на пол положил плитку, стены покрасили в бежевый цвет. Снаружи выкрасили красной краской. Видно издалека. Призывно. Рекламно. Внутри выставили торговое оборудование. На витринах образцы с ценниками, менеджеров-консультантов одели в одинаковую фирменную одежду. Радости было, не передать. Особенно радовался Сташевский. Вот теперь… может быть… быть может, он развернётся. Можно было и выдохнуть, дух перевести.

Большую проблему с места сдвинули — начали поставлять в город правильное и нужное детское питание. Создали научно-практический отдел, стали обучать и детских врачей, и родителей, и… Но, детское питание это часть проблемы. Ни в городе, ни в крае нет красивой, удобной лёгкой детской одежды, нет и обуви… Пионерские лагеря, Дома пионеров, различные кружки технического, самодеятельного и любой другой творческой направленности позакрывались. Перестройка! Не до них! Это всё позже, позже… Администрации всех уровней отказывались заниматься детьми, содержать детский сектор. Нет, говорят, средств у края, не предусмотрено, ни на аренду помещений, ни на приобретение материалов, ни на зарплату руководителям, ни на… «И вообще, отстаньте! В Москву обращайтесь. Вы — демократы, вам нужна была Перестройка, вот и…» Отдельные энтузиасты-руководители открыли всё же детские кружки, но на платной основе. Таких были единицы. Кружки вызывали зависть у большинства детей и родителей и, вместе с тем, определённую ненависть к предпринимателям. И это естественно, после тех безграничных возможностей бесплатного доступа, в советское время, да гарантированной Конституцией страны работы всем гражданам, эти — несколько кружков — были завидной мечтой остальных. Несбыточной мечтой. И укором. Как же так… за что боролись? Над этим следовало думать, размышлять. Сташевский и его команда думали…

И придумали. По нескольким, точнее, в трёх последних в городе оставшихся детских изостудиях, объявили детский конкурс рисунка на приз Торгового дома. Студии, не студии — голые столы, тревожные глаза руководительниц, удивлённо-любопытные глаза маленьких гениев. Ни красок, ни бумаг, ни пластилина, ни мелков цветных… Первые несколько секунд руководители изостудий и дети, смотрели на предпринимателей из объявленного торгового дома с непониманием, и удивлением. Больше с непониманием и недоверием: правильно ли они поняли. Нет, незнакомый дяденька и незнакомая тётенька, вновь повторили предложение. Первыми в себя пришли руководители изостудий, потом и дети. Дети скорее рефлекторно, а руководители обрадовано-возвышенно. Действительно, такого даже в советские времена у них не наблюдалось. В том смысле, что с настоящими членами жюри, настоящими призами, как объявили предприниматели. В студиях образовался ажиотаж. Обрадовано возбудились и родители. Где это видано, когда это такое было? В это время?! Молодцы! Вот что такое Перестройка. Местный предприниматель объявил конкурс на лучший детский рисунок с призом. Невероятно! Здорово! И это не шутка! На полном серьёзе. Более того, юрист фирмы созвонилась с Председателем Союзом художников Края, договорилась о встрече. У них тоже, извините, в работе образовался ступор. Ни спроса, ни заказов, ни конкурсов. Всё тоже она — Перестройка! В помещении Союза Художников края на стенах невыкупленные пыльные картины прошлых лет, и хорошие, нужно сказать, работы, но спроса нет. В кабинетах уныние. В студиях и кабинетах пьянки и… Уныние! Запустение! Именитые художники не сразу взяли в толк, что от них хотят, и надо ли им это. Они же признанные, маститые, со званиями… Действительно, какой-то неизвестный им местный предприниматель, сказали президент Торгового дома (Ха, президент… Хотя, вся страна сейчас в президентах! Ну, дела!), предложил быть членами жюри на детском конкурсе рисунка. На детском… в это время… конкурсе юных художников!! Это без шуток? Ладно, пусть и такое, но — дело! Несколько маститых согласились. Даже с энтузиазмом, похоже. Конкурс объявили осенью, весной и назначили. Сташевский заранее договорился с арендой помещения в выставочном зале бывшего Дворца пионеров. Директриса Дворца пионеров тоже сильно удивлена была такой заявкой, но приняла с заметной радостью. Ей уже очень не хватало ежеминутного детского шума в Доме пионеров, к которому она привыкла, без которого жизни не представляла. А тут, «живое» предложение, и от кого… Настолько обрадовалась, даже стоимость аренды не назначила. Или забыла, или соскучилась по детским голосам. Пришли в себя и родители студийцев, на какие-то домашние деньги купили своим детям краски, карандаши и листы ватмана. Освободили юные дарования от повседневных домашних обязанностей, — твори. Не мешали, переживали за свои чада. На призы особо не рассчитывали, не верили предпринимателям, но всё же! А что, а вдруг… Оживилась затухающая работа в нескольких детских изостудиях города. Нигде в прессе конкурс не афишировался. Очень дорого было! Расценки зашкаливали. Хотя, реклама свободных площадей в газетах и на телевидении предлагалась даже в стихотворном виде. Много и часто. Но в городе прознали. В Торговом доме Сташевского стали раздаваться звонки с вопросом, не захочет ли уважаемый господин генеральный директор провести конкурс юных музыкантов, например, или начинающих поэтов… Юрист фирмы вежливо отказывала, ссылаясь на отсутствие опыта в таких мероприятиях… быть может позже… этот бы провести. Ей не верили, требовали руководителя, а он… Он вновь уже был в Москве. Нужно было обеспечить следующую поставку детского питания. Полученный по факсу ассортиментный перечень его не устроил, да и почтово-багажый вагон нужно было загружать, место было оплачено. Обеспечить. Не сорвать. Проконтролировать. Полетел.

Продукции на складе стало заметно больше, во дворе стояли несколько фур с иностранными номерами, шла выгрузка. На приёмке находился один из совладельцев фирмы, Сташевский их путал, и несколько рабочих из местных. Одного совладельца звали вроде Бошко Вукович, другого Горан Чешич, или наборот. Они были похожи друг на друга, словно два бройлерных яйца, одинаково улыбались, оба с крупными лицами, руками, оба высокие, оба рыжие, прямоносые, с конопушками на лице и руках, оба с короткой рыжей шевелюрой. На этот раз Сташевскому удалось один паллет взять по оплате, второй с отсрочкой платежа. Невероятная удача. И не только потому, что удалось получить не один а два паллета, а потому, что на втором паллете были чаи. Детские чаи. С фенхелем. Пусть не много, но были. СанСаныч такие детали запоминал слёту. Иначе нельзя было. Прислушивался, вникал. Оказывается, Валентина Вадимовна где-то вычитала, чаи с фенхелем для детского организма просто необходимы, прямо с рождения. Расстраивалась, нам бы такой. Благотворно влияет на нервную систему младенца, действует мягко и успокаивающе. Устраняет проблемы с болями в животике, помогает укрепить иммунную систему растущего организма. И вот такой чай на паллете был. Был!! Сташевский едва не плясал от удачи и везения.

Так же бодро скакал по железнодорожным путям, вычисляя мотающийся по путям маневровый тепловоз на товарном дворе — нужный ему почтово-багажный вагон стоял далеко от места погрузки. Старший вагона мудро посоветовал «клиенту» найти маневровый тепловоз, и попросить машиниста — за деньги, естественно — переставить почтово-багажный к месту погрузки — дотянут они там, до отправления, козлы, загрузить не успеете! Машинист взял деньги, коротко пообещал: «Который, вон тот? Ага, щас! Жди там». И вскоре пристыковал нужный СанСанычу вагон к другому такому же. Там уже бойко шла загрузка почтово-багажного вагона коробками с пивом. Битком, доверху. Машин под разгрузку стояло с десяток, часть из них во дворе не вместилась, ожидали за воротами. Одни выезжали, другие въезжали. Погрузку охраняли несколько автоматчиков в специальной милицейской полевой форме в касках. Грузчики были местные, с товарного двора. Работали сноровисто, словно матросы, в ожидании скорого отлива, загружая продовольствием свой корабль, бегали, молча и без перекуров. Для грузчиков заказ был серьёзным, и оплата гарантирована видимо соответствующая. Договариваться с ними о погрузке какого-то детского питания не имело смысла. Сташевский сам, поглядывая на сноровисто работающих грузчиков и перегрузил. В тот же с ним вагон, молодые парни, по-виду студенты, встав цепочкой перекидывали коробки с йогуртами. Коробок пятьсот. Принимала коробки молодая девушка, тоже видимо предприниматель. Йогурт — невидаль для Дальнего Востока, знал Сташевский. Новый для города бизнес. Не дешёвый. Молодец, предпринимательница. Интересно, кто ей деньги на раскрутку дал? Но размышлять, как и расспрашивать времени не было. Нужно было спешить, поторапливаться. Вот-вот должен подойти маневровый… Ффух… И успели, и загрузили. Когда Сташевский приводил себя в порядок, его окликнул малорослый, худосочный мужичок, приблатнённой наружности.

— Эй, мужик, вон там, это твой в вагоне товар? — указывая на детское питание, спросил он.

— Да, детское питание. А что? — Вытирая лицо и шею носовым платком, ответил СанСаныч.

— Да-к платить нужно, дорогой товарищ. Закон здесь такой!

— Так я заплатил.

Худосочный сильно удивился, почти испугался.

— Когда заплатил, кому?

— Ещё позавчера, начальнику почтово-багажного и…

— А-а-а, а я-то уж подумал… Нет, это у нас не считается. Ты мне должен заплатить. Понимаешь, мне! Касса другая. Тарифы другие. Короче…

— За что?

— Как за что… — Похоже искренне удивился ханурик. — За въезд, за выезд, за сохранность товара, за безопасность, — пояснил он, — и вообще… Так положено.

Старший почтово-багажного вагона с интересом слушая, в который раз протирал поручни вагонной двери. Сташевский понял, что хочет этот ханурик, взъярился.

— Ты прочти, что там написано, прочти — детское питание! Детское! Видишь, лечебное! Не пиво, не шоколад. Ты понимаешь, на кого ты наезжаешь? Понимаешь? На детей! Тебе неприятности нужны, тебе проблем захотелось…

— А чё ты на меня орёшь? Чё орёшь? Я что ли начальник здесь. Мне сказали, я и… Короче, — повернулся к старшему почтово-багажного вагона. — Сколько там у него загружено, не много?

— Да смех почти… Полтора метра квадратного. — Ответил тот.

— А, ну ладно. Пусть едет. Не пиво… Покеда, — махнул рукой и исчез под вагоном, как и не было его.

Старший вагона развёл руками.

— А я чё? Мафия! Всё под ними.

А тут и маневровый подкатил.

Весна наступила как и положено. В нужное время. Работы студиями были представлены, и… к тихому ужасу членов жюри и организаторов, работы предстали в мрачных тонах. Много было работ с чудищами, инопланетными зелёными человечками, какими-то неизвестными страшилищами… Ужас! К счастью организаторов, одна из членов жюри оказалась психологом, она и объяснила суть проблемы: это влияние телевизора и времени, в котором живут дети. Нужно иначе определять тему конкурса. Плохо дело. Не учли. Тем не менее победителей определили, подарки раздали. Но, замечание психолога учли… Следующий конкурс, на будущий год определили однозначно: «Моя мама». Просто и не затейливо.

Между тем, слух о правильном детском питании от рождения ребёнка в «Торговом доме Сташевского» достиг, кажется, уже всех заинтересованных. В курсе были и детские поликлиники, и местный мединститут, и молодые родители, с ними и дедушки с бабушками… В Торговый дом стали ходить за продуктами детского питания и на консультации, как за хлебом. В принципе, так оно и было. В детских поликлиниках так и говорили родителям: «Вы, мамаша, прямо сейчас, не откладывайте, пожалуйста, идите в Торговый дом Сташевского — знаете где? — вот, там работает Валентина Вадимовна Прохоровская, она неонатолог, врач высшей категории, лучший в крае педиатр, она всех консультирует, бесплатно при чём, расскажете ей, покажете ребёночка, она вам посоветует что необходимо. Да-да, у них есть… А если нет, привезут. Кстати, привет ей передайте. Если её нет, на обеде где может быть, за это не беспокойтесь, у них все продавцы там с высшим или средним медицинским образованием. Выслушают и проконсультируют, поймут. Я знаю. Идите, идите, не пожалеете».