Я была потрясена: мне еще никогда не приходилось видеть, чтобы Бахрин так откровенно пасовал перед кем-то. Быстренько расцеловав детей, протестующих и ноющих, что они хотят пойти с нами, я вышла из номера, но успела услышать, как Джон на прощанье многозначительно говорит Шахире: «Завтра ты обязательно расскажешь мне, как чудесно тебе спалось в новой кроватке, которую принесет абах». Зажав рукой рот, чтобы не рассмеяться, я бросилась к лифту.

Джон был и навсегда останется моим другом. Мы обязательно перезваниваемся, когда в наших жизнях происходит что-то важное, и поэтому в марте 1990 года я потратила три дня для того, чтобы разыскать его на съемочной площадке где-то в Италии и сообщить, что выхожу замуж.

Жизнь полна странных совпадений, упущенных возможностей и случайных встреч. Одна из таких случайных встреч, состоявшаяся летним солнечным днем, и решила мою судьбу. После отъезда Джона из Австралии я сделала еще пару вялых попыток наладить свою личную жизнь, но в итоге заработала только новые разочарования и наконец твердо решила, что отныне мужчины интересуют меня исключительно в качестве друзей. Наверное, принимать такое решение – это все равно что махать красным флагом под носом у быка или, иначе говоря, искушать судьбу. Судьба мой вызов приняла и ответила мне 2 декабря 1989 года, когда моя подруга Вив продиктовала незнакомый адрес и попросила меня заехать за ней. Дверь мне открыл красивый мужчина с каштановыми волосами и такими же усами; он улыбнулся и пригласил нас с детьми в дом, где в гостиной уже ждала Вив. Мужчину звали Ян Гиллеспи.

Тем утром мы провели вместе три чудесных часа, увлеченно болтая и совершенно не обращая внимания на мою подругу, несколько раз намекавшую, что нам с ней пора уходить. Мы разговаривали о музыке и о кино, и я упомянула очень тронувший меня накануне вечером документальный фильм под названием «История Сьюзи». Я даже начала пересказывать содержание этой ленты о семье из Сиднея, больной СПИДом, но остановилась на полуслове, заметив странное выражение на лице Вив.

– Спасибо. Я очень рад, что вам понравился этот фильм, – хитро улыбнулся Ян. Увидев мое недоумение, он объяснил, что работает тележурналистом и что он сам написал сценарий и снял понравившуюся мне ленту.

Я почувствовала себя ужасно неловко, но на мое невежество тактично не обратили внимания. Чтобы дать мне время прийти в себя, Ян начал негромко наигрывать на гитаре, а потом запел и совершенно очаровал детей лихими мелодиями и абсурдными словами своих песенок. Очарованы были не только дети, но и их мать. Я даже начала подпевать, и скоро мы уже пели все хором и так веселились, что я не на шутку огорчилась, когда наконец вспомнила, что нам с подругой давно пора уходить. Затаив дыхание и волнуясь, я ждала, не попросит ли он мой номер телефона. Мне самой было совершенно ясно, что я очень хочу еще раз увидеть этого человека; оставалось надеяться, что он чувствует то же самое. Мы уже стояли у дверей, когда он все-таки попросил мой номер и записал его на пустой упаковке от салфеток. Позже Вив рассказала мне, что, когда я вышла, он на секунду задержал ее в дверях, чтобы спросить, есть ли шанс, что я соглашусь встретиться с ним. Вив посоветовала ему рискнуть.

Ян позвонил мне двадцать четыре часа спустя, и я впервые за прошедшие сутки облегченно вздохнула. Все это время я представляла себе, что не в меру усердная домработница выбросит в мусор пустую упаковку, а я никогда так и не узнаю, оказалась ли наша симпатия взаимной. Немного неуверенно, но настойчиво Ян предложил мне поужинать вместе тем же вечером, и я немедленно согласилась, быстро прикидывая, сумею ли за такой короткий срок найти няню на вечер, и одновременно волнуясь, как бы в разреженной обстановке первого свидания он не нашел меня менее интересной, чем вчера у себя в гостиной.

Раздался звонок, и тут же залаяла наша собака, закричали дети, и мы все вместе бросились открывать дверь. На пороге стоял Ян и смотрел на меня так, словно ожидал увидеть кого-то другого.

– Жаклин? – уточнил он, растерянно улыбнувшись.

Я безуспешно пыталась утихомирить детей и собаку.

– Привет, Ян. Добро пожаловать в наш сумасшедший дом. Я уже готова.

– Отлично. Столик заказан на восемь.

Я последний раз напомнила Шахире и Аддину, что они должны слушаться Карен, расцеловала их, и мы с Яном вышли из дома. Он предупредительно распахнул дверь своего старого «ягуара» и устроил меня на переднем сиденье. Всю дорогу я чувствовала, что он тайком поглядывает на меня, и никак не могла понять, в чем дело.

Обед в маленьком французском ресторанчике прошел замечательно – Ян был очарователен, мил, остроумен и часто улыбался чудесной улыбкой, от которой теплели его глаза. В общем, он нисколько не разочаровал меня, а, наоборот, заинтересовал еще сильнее, чем вчера. Правда, мне пришлось проявить твердость, когда с чисто журналистской настойчивостью он попытался выведать у меня подробности о моем браке. На эту тему я никогда не говорила ни с кем, кроме самых близких друзей. Все остальное время я так самозабвенно хохотала над смешными историями, которые Ян рассказывал на разные голоса, что в конце концов мне стало казаться, будто за нашим столиком сидят десяток человек.

По дороге домой его старая машина вдруг начала задыхаться, кашлять, потом несколько раз сильно вздрогнула и в самом начале моей улицы остановилась совсем. Я сразу же решила, что если Ян устроил все это специально, чтобы заночевать у меня, то его ожидает очень неприятный сюрприз. Я холодно заметила, что поломка машины – это не слишком оригинальный предлог, но Ян засмеялся и честно признался, что его старина-«ягуар» давно барахлит и что сегодня он приехал на нем, только чтобы произвести на меня впечатление. Пока мы пешком шли до моего дома, раскрылась и тайна его косых взглядов.