Эмирабель, не веря в избавление, еще с полминуты продрожала, всхлипывая и не опуская рук, пока тонкие корявые пальцы — или птичья лапа? — не дернула ее за волосы, и высокий скрипучий голос не проворчал:

— Потом хныкать будешь! Натворила бед — расхлебывай!

Белка отняла ладони от головы, вскинула испуганный взгляд на говорившего — и сразу узнала. Огромные янтарные плошки-глаза, седые крылья, бело-рыжее оперение, клюв, кривой как боевой топор…

— Ты… вы… не галлюцинация?! Вы были у меня! Когда я… мне…

— Видел девочку спящей — обязан жениться! — захихикал филин и взмахнул крыльями. Взметнулось облако пыли, и из него вышагнул тощий старичок с бородой до колен и в коричневом балахоне. Спутанные седые волосы до плеч, крючковатый нос и кустистые брови над желтыми глазами делали его и впрямь похожим на филина.

— Так вы… не птица?! — потрясенная зрелищем, виденным доселе лишь на картинках в книге сказок, Белка вытаращила глаза.

— От курицы слышу! — старикан воинственно выпятил узкую грудку.

— Разрешите вас представить. Это не курица. Это — Эмирабель Ронди, — галантно произнес Рамай, но девочка могла бы поклясться, что в голосе его дрожал смех. — И это не филин. Это П

а

саре са Флуэр. Мой дед. И мы в гостях в его донжоне.

Белка изумленно охнула:

— Твой дед?! Но это значит… это значит… что вы — отец Мугура?! Этого… И погодите! Ходы! Ходы между мирами… монстры… как-то связаны?.. Рамай… Кровь рода…

— Одна сорока трещит как сто молочниц на базаре! — сердито фыркнул старик и ткнул в пол пальцем, таким же тонким и кривым, как он сам: — Смотри! Оно уже тут! И ст

о

ит Сар

у

ту…

— Кому? — не поняла девочка.

Волшебник возмущенно вскинул руки:

— И эта бестолковая кукушка лезет проклинать?! Не зная, кто такой Сар

у

т Аст

а

з До

а

р?! Фу, тьфу, улетай, выбросить не жалко!

— Она не знает его имени, но сущность уже поняла, — вступился Рамай.

— У меня в ее возрасте достало мозгов понять его сущность, не бросая ему под ноги душу! Если они у него вообще есть… — буркнул, поежившись, Пасаре и снова ткнул пальцем в пол. Но Эмирабель уже и без него видела, как из темноты исподволь наползала черно-красная сеть, устилая плиты, будто паутина и пожирая замок мил за милом. Ее тонкие лучики касались еще чистых камней, медленно ветвились, соединяясь друг с другом, и взятые в окружение островки гранита начинали крошиться.

— Твои стараньица! — мрачно зыркнул на нее маг, и Белка почувствовала, как ее желудок сжимается от страха и отвращения. Она проследила взглядом за направлением движения трещин и увидела в центре зала низкое сооружение, напоминавшее деревенский колодец. Но ни крыши, ни в

о

рота над ним не было, а из недр исходило теплое золотистое сияние, будто за каменной кладкой таились сотни светильников или крошечное солнце.

— Что это? — не в силах отвести взгляда, прошептала девочка.

— Пограничный столб, — так же шепотом произнес старик.

Она оглянулась на него с возмущением — сколько можно издеваться над ее невежеством, она и сама прекрасно знала, что ничего не знает! — но лицо патриарха са Флуэров было серьезно, и даже испугано.

— Пограничный Шар, — напряженным шепотом повторил он, втягивая голову в плечи. — Один из многих когда-то, теперь один из немногих. Они отделяют мир Сарута от нашего. Держат границу в местах силы. Колонны в храмах Радетеля видела? Выбей одну — ничего не случится. Две — ничего не случится. Десять — покачнется! Еще одну — и хрясь-трах-тарарах-бах-тарабах! Это — та самая «еще одна», после которой крыша посыплется. Сгинет эта — и всё. Фу, тьфу, улетай!

— Это… чем-то грозит? — отчего-то Белке стало очень холодно.

— Грозит, грозит, грозит! Мир Сарута присосется к нам, как паук к мухе! Чмок, хлюп, фьють — и нету! Шкурка, лапки, крылышки… пакость! — с отвращением затараторил и замахал руками Филин, будто стряхивая с них что-то липкое и гадкое. — Фу, тьфу, улетай, выбросить не жалко! Гниль! Запустение! Мор! Серое солнце! Серое небо! Серый день! Серое сердце! Серая кровь! Вода — яд! Трава — яд! Еда — яд! Улетай, муха! Улетай! Не мы первые, не мы последние!

Девочка представила пустоши вместо лугов, сухостой там, где были леса, ямы с отравленной водой — бывшие моря, умирающих людей и животных, перевела взгляд на трещины, продвинувшиеся за эту минуту на пару нолов к Столбу…

— Пресвятой Радетель и всё горнее воинство его… — выдохнула она, чувствуя, что дрожит. — Это… что… Что мы должны делать?

Старик кольнул ее острым взглядом из-под нависших бровей и ткнул в грудь пальцем с кривым когтем филина:

— Ты! Ты должна делать!