– Тогда скажи мне. Скажи, что я ошибаюсь. Что в глубине души ты ничего этого не хочешь.

– В глубине души? В глубине души я все еще в своем уме. Вот уж в чем я уверена. В глубине души я все еще пытаюсь выползти из этого безумия и вернуться к норме. Поэтому нет. В глубине души, Малфой, я ничего этого не хочу. По мне, это просто болезнь, скребущая по поверхности.

– Твоя кровь – болезнь, Грейнджер, - огрызнулся Драко.
– Ты просто обманываешь себя, если думаешь, что дело в чем-то еще.

– Нет. Кроме тебя, во мне нет болезней, - прошипела она.
– Можешь поверить.

– То есть, значит, я в тебе?

– Что? Нет. Слушай… Я иду в зал, ладно?

– Ты врешь.

– Не вру!

Драко схватил ее за руку.

– Отвали!
– Гермиона попыталась вывернуться.

Ему надо было доказать, что она ошибается. Всего несколько секунд, чтобы показать, что весь этот поток слов, все они, душащие, жгущие его каленым железом и оставляющие в отчаянии одиночестве - ложь.

Никогда не говори никогда, если знаешь, какой-то частью себя, что это возможно.

Он грубо втащил ее за угол, игнорируя протесты, угрозы и ругань. Видел, как она споткнулась от резкого рывка, и прижал к стене всем телом, удерживая запястья опущенных рук.

– Отпусти… меня!
– она вырывалась. Но Драко прижался сильнее, наклонился к изгибу ее шеи и глубоко вдохнул, смакуя запах.

– А сейчас?
– прошептал он, чуть дрожа от ее сопротивления.
– Мы, вдвоем. Вот так. Как тебе?

– Малфой!

– Перестань с этим бороться, - выдохнул Драко, встречая языком ее бешеный пульс, проводя по шее длинную линию - ненависти, ярости, разнузданного желания.
– Просто сдайся, Грейнджер…

С ее губ сорвался крошечный, почти неслышный стон, и углы рта Драко дрогнули вверх, а язык двинулся выше, по подбородку, к углу рта. Влажный.

– Перестань… - шепотом, глаза крепко зажмурены.
– Пожалуйста, Малфой.

– Ты этого не хочешь, - он посасывал ее верхнюю губу, трогая языком. Губы дрожали. Она вся тряслась. Страх. Желание. Что-то от того и от другого. Он не мог отличить.

Рука Драко отпустила ее запястье, двинувшись к бедру. Чуть сдвинула шелковую ткань вверх по ноге, скользя по коже, опять вниз и снова вверх. Драко потратил долю секунды посреди затягивающего безумия и проклял ее роскошное платье за то, что оно так роскошно длинно, и так отчаянно невозможно дотронуться до нее там, внизу без того, чтобы упасть на колени.

И он упал на колени.

– Малфой… нет… - Она толкнула его в плечи.

– Мне это нужно, - задыхаясь, рука у нее на щиколотке, движется вверх под платьем, поднимая его выше, еще, чтобы открыть молочно-чистую белизну бедра, внутри которого - гнусная грязная кровь. Так хотелось погрузить в него зубы. Опять это желание… столько раз… Он прижался к ней ртом, сбивчиво и тяжело дыша. Просто прижался ртом.

Тут. На полу, на коленях, лицом к ее коже. Гермиона там, у него над головой, пытается справиться с дыханием. Одернуть платье. Слишком слабо, подумал он, вцепившись в нее и вычерчивая языком круги на внутренней стороне голого бедра, все выше поднимая платье.

– Нет… пожалуйста… - непрекращающаяся мольба над головой. Но он уже достаточно близко. Так близко, что чувствует запах ее нетерпения, ее влаги - как всегда. Он знал. Что это всегда так, когда он рядом, потому что чувствовал ее возбуждение в воздухе, как ветер. И был таким твердым, что малейшее скольжение ткани по члену было мучительно.

Кажется, это его другая рука. Тянется вверх, под шелковую ткань, и отодвигает в сторону влажные трусы, чтобы сильнее почувствовать этот запах. Провести языком вверх - чуть выше. Попробовать ее. Тут, истекающую влагой. За углом, в двух шагах от ее драгоценных лучших друзей. Но Гермиона сильнее толкнула его - ее обе руки были снова свободны, протесты громче, - и почти со стуком сжала колени.