Первое время она просто наблюдала за отцом и братом. Они почти не говорили между собой, при ней по крайней мере, но было видно, что между ними существует какое-то особое духовное родство, порожденное видимо общим секретом. После ужина они вместе часто уходили в подвал и ночевали оба тоже там. Именно там, внизу, и крылся по всей видимости ключ к загадке, погубившей их семью. Китти это прекрасно понимала и просто ждала нужного момента.

Выбрав день, когда Дон ушел на работу забрать новые заказы из лавки, а Тома не было с самого утра, Китти все же решила наведаться в подвал. Захлопнув входную дверь так, что бы слышать, когда ее будут открывать снаружи, Китти направилась к лестнице. Времени у нее было совсем немного, потому она решила действовать очень быстро. Она почти бежала по ступенькам вниз, отчасти потому что на самом деле торопилась, отчасти,что бы не позволить страху успеть завладеть ей. Однако на середине лестницы дверь в мастерскую Дона, которая была закрыта, вдруг бесшумно отворилась, и Китти ощутила внезапное дуновение легкого ветерка, от которого ее юбка немного всколыхнулась. На секунду девушка замерла в нерешительности, и этой секунды было достаточно, что бы липкие щупальцы ужаса дотянулись до нее из-за прикрытой двери. В ту же секунду Китти стал сковывать необъяснимый страх, тело ее стало обмякать, сердце бешено колотилось. Она чуть было не села тут же на ступеньках, однако секундное наваждение прошло, и отступать эта хрупкая, но отважная девушка не собиралась. Резко поднявшись, она быстро стала спускаться дальше, и так как ноги отказывались ей повиноваться, она оступилась на последних ступеньках и полетев вниз, взрезалась в дверь, ведущую в мастерскую. В последнюю секунду успев захватить дверную ручку, чтобы не упасть, Китти ввалилась внутрь тускло освещенного подвального помещения. Оглядевшись по сторонам, она попыталась сосредоточиться. В подвале все было ровно так же, как все тринадцать счастливых лет до того рокового дня. И хотя больше в нем не было игрушек, но верстак, письменный стол и стеллажи с инструментами не поменяли своего месторасположения.

К сожалению, времени на воспоминания у нее почти не было, поэтому она пошла сразу в глубь подвала, туда, где почти что ровно два года назад она впервые заглянула в глаза своему страху.

Манекен, закрытый куском ткани, она увидела почти сразу. Он так и стоял здесь точь-в-точь как в ее злополучный тринадцатый день рождения. Темный силуэт четко выделялся в дальнем углу комнаты. Сердце у Китти колотилось с какой-то сверхъествественной скоростью, туловище почти онемело, так что она почти не могла сдвинуться с места. Все детские воспоминания того ужасного видения трехлетней давности, которые она так старательно пыталась блокировать все эти годы, вдруг резко ожили и запестрели яркими красками. Вот ее отец улыбается счастливой улыбкой, вот сдергивает покрывало….а дальше тьма, черная бездна, дыра без начала и конца. Вспомнив это, Китти снова как и тогда захотелось визжать. Она попыталась было уйти, но ноги перестали ей подчиняться. Она стояла в полутемном подвале и молча смотрела на темный силуэт, от ужаса не в силах даже пошевелиться. Так прошло несколько секунд, которые ей показались мучительно долгими. А затем…затем она увидела что покрывало слегка шевельнулось. В эту секунду Китти охватила настоящая паника. Она попыталась было бежать, но споткнулась о корзинку, стоящую за ее спиной. Вдруг в подвале поднялся ветерок, сначала легкий, почти неуловимый. Китти почувствовала на щеках призрачное дуновение. Потом он стал сильнее. Входная дверь заходила ходуном, бумажки на письменном столе Донна-по видимому мебельные эскизы, слегка зашелестели. Затем Китти почувствовала как расплетаются ее волосы, как от прохладного сквозняка пряди, аккуратно зачесанные утром назад, теперь упали на плечи. Этот ветерок немного отвлек ее, и она, пытаясь выяснить его природу, оглядывалась вокруг, наблюдая за происходящим. Ее прическа совсем растрепалась, проекты Дона сдуло на пол. Очередной резкий поток холодного воздуха неожиданно чуть было не сдвинул ее с места. От изумления Китти даже перестала бояться. Она никак не могла понять, откуда в подвале мог взяться такой сильный ветер.

Оглядываясь по сторонам, она даже на несколько секунд забыла о манекене, стоящем в углу. А когда она повернулась к нему снова, было уже поздно. Зеленая ткань медленно сползала с дьявольской куклы, пока наконец не упала на пол. В следующую секунду Кити визжала так истошно как только могла. Кукла была ровно такой же, как она ее и помнила. Черная зияющая дыра, пустота вместо лица. Однако в этой пустоте что-то происходило. Тьма внутри была живой. Кити старалась отвернуться, но все ее тело онемело так, что она не могла даже просто закрыть глаза. Внутри этой черноты носились какие-то тени, что-то двигалось и рвалось наружу, что-то изнутри смотрело на Кити, отчего у бедняжки сжалось сердце. Она пыталась пошевелиться, пыталась ползти к лестнице, но тщетно-она не могла пошевелить ни одной из конечностей. Кукла между тем отделилась от стены и направилась в ее сторону….

Спустя четверть часа Том нашел свою сестру в подвале. Она верещала и выла, как зверь, загнанный в капкан, вцепившись ногтями в щеки, словно пыталась содрать с себя кожу. Создавалось впечатление, что она увидела нечто такое, что готова была сама выцарапать себе глаза, лишь бы не видеть этого снова.

Том молча отнес ее наверх и положил в ее комнате. Спустя час истерика стихла, сменившись сильным жаром. К вечеру был вызван врач, который, осмотрев девушку, выписал пару порошков, сказал, что такое странное состояние может быть вызвано тяжелым нервным потрясением, рекомендовал больной полнейший покой, обеспокоенный таким жаром, предложил забрать девушку в больницу. Однако Дон наотрез отказался и не слишком вежливо выставил лекаря вон. Выписанное лекарство не помогало-Китти с каждым часом становилось все хуже. Она таяла на глазах. Не на шутку перепуганный Дон обратился за помощью к миссис Миллз. Добрая старушка, за которой однако водилась дурная слава ведьмы, не взирая на странности семейства Хиллзов, все таки пришла навестить Кити. Увидев бедняжку в таком состоянии, она с необычайной для пожилой женщины прыткостью сбежала по лестнице, и спустя час вернулась с горячим снадобьем. Это дало результат-лихорадка прошла, и Кити наконец впервые за несколько дней смогла спокойно заснуть. Однако когда она проснулась на следующее утро, то едва могла пошевелиться - настолько она ослабла за эти пару дней.

Она провела в постели два долгих зимних месяца, когда вьюга завывала за окном, а ветер стучался в закрытые ставни, под бдительным присмотром миссис Милли и молчаливым тяжелым взглядом Дона. Дон еще больше похудел и помрачнел, видимо чувствуя свою вину. Казалось, что Китти умерла так же, как умирает природа в начале зимы. Она лежала почти неподвижно, кожа на ее лице сделалась практически прозрачной, под впалыми глазницами просматривались нежно-голубые узоры вен, неприкрытые одеялом ключицы торчали наружу, черты лица заострились настолько, что было страшно – казалось, под нежной белой кожей уже совсем ничего нет кроме костей. Она едва шевелилась, а когда раз в пару дней ее тонкие веки трепетали и размыкались подобно крыльям бабочки, то она окидывала окружавших ее мутным взором, а затем снова проваливалась в объятья своего затянувшегося зимнего сна.

К весне ей все же стало заметно лучше. Когда первые лучи мартовского солнца подарили замерзшей земле нежную теплоту, и снежная крепость, вдруг рухнула под натиском ранней весны, Китти открыла глаза. И внимательно посмотрела на миссис Миллз. А затем и на Донна. Она ничего не сказала, но все же некоторое время провела без сна. А через неделю она уже сидела на кровати, любуясь тем, как солнечный зайчик скачет по ее покрывалу.

Она смогла выйти из своей комнаты, когда первая поросль молодой травы прорезалась сквозь очнувшуюся ото сна землю, а когда в полях начался посев, она самостоятельно дошла до своего любимого дуба.

 Отвары пожилой дамы сделали свое дело - Кити поправилась. И хотя кожа ее по-прежнему имела землистый цвет, но щеки покрылись робкими веснушками; зеленые глаза выглядели тусклыми, однако весна смогла зажечь в них яркий огонек новой жизни. Было очевидно, что она выздоровела, а все остальное было лишь вопросом времени. За одним исключением…Кити перестала разговаривать. Она не произнесла ни слова с тех пор, как ее нашли в подвале. Она не говорила ничего даже когда бредила в лихорадке. Она хранила молчание, и это еще больше пугало Донна.

Глава 3

Прошло еще пару недель, Кити уже нормально ела, занималась хозяйством, однако все так же хранила молчание. Она не реагировала на вопросы Донна и в основном безучастно смотрела перед собой. Донн пытался выяснить у миссис Миллз, что бы это могло быть, но старушка лишь загадочно молчала. Однажды правда, спустя пару недель, она ответила: Тебе хорошо известно, что ЭТО может быть.

После этого Донн стал побаиваться своей соседушки и с куда как меньшей охотой пускал ее к себе в дом. Когда же она шла к Кити в комнату, то он старался находиться под дверью, что бы услышать все, что они могут друг другу говорить. Однако Кити молчала. Донн уже не знал что и думать: хранит ли она молчание только потому, что не желает с ним больше говорить или же в самом деле ее постигло потрясение такой силы, что она лишилась дара речи навсегда.