Они уснули, как двое детей, держа друг друга в объятиях.

Позднее они подписали тайный брачный контракт и поклялись в верности друг другу. Мария отдала Босуэллу старые церковные одеяния – три вышитые мантии – и велела сшить из них новое облачение, которое он будет носить на суде. Она также подарила ему любимого жеребца Дарнли и настояла на том, чтобы он явился в суд на этом скакуне.

– Ты невиновен, и мы должны на весь мир объявить о твоей невиновности, – сказала она. – Никаких недомолвок, никаких извинений!

– Ты говоришь как истинный житель Приграничья, – пробормотал Босуэлл.

Но он хорошо знал, что слишком многие отважные жители Приграничья закончили свою жизнь, болтаясь в петле.

Босуэлл вытянулся на кровати. Ему не спалось, да он и не собирался спать. Ему требовалось время для размышления и составления планов, и тишина служила надежной защитой от мельтешения людей и разговоров. Весь следующий день он будет окружен ими. Наступало двенадцатое апреля – день его суда.

Он ожидал этого дня. Пора покончить с неопределенностью. Ни одно обвинение против него не может быть доказано хотя бы потому, что Леннокс настаивал на тщательном расследовании. В запертой серебряной шкатулке Босуэлла хранился бонд с подписями лордов, согласившихся избавить Шотландию от короля Дарнли. Условия договора были довольно расплывчатыми, но, с другой стороны, в бондах никогда не встречается слово «убийство». В договоре круговой поруки, решившем судьбу Риччио, тоже не было речи об убийстве.

Он получил документ от Мортона, который воздержался от активного участия и выступал в роли представителя других лордов. Но в тексте были перечислены имена всех участников: Мейтленд, Аргайл, Хантли, Мортон, Дуглас и лорд Джеймс. Те люди, которые собирались судить его, лидеры Тайного совета. Нет, они вряд ли хотели потревожить призрак злосчастного Дарнли. Пусть упокоится с миром.

По всем основаниям сам Дарнли должен был предстать перед судом. Он собирался убить свою жену, королеву.

Королева… Она должна снова выйти замуж. Они заново начнут кампанию сватовства с очередными визитами французских и испанских послов, возможно, даже Роберта Дадли со стороны Елизаветы. Но этому не бывать. Она любит его, Босуэлла. Обратного пути нет, так как его связь с королевой скоро будет раскрыта. Им с королевой придется пожениться. Другого выбора не оставалось, даже если бы он не любил ее.

– Боже, храни королеву! – пробормотал он и мысленно добавил: «Теперь нужно лишь найти подходящий способ убедить всех, что это делается ради блага Шотландии, а не по нашей прихоти.

Я устал. Устал сражаться. Но нужно пережить эту последнюю битву, и все закончится».

На оконных стеклах заиграли слабые красные отблески. Наступил рассвет.

К шести часам у ворот дворца уже собралась огромная толпа, сквозь которую едва удалось пробраться начальнику стражи Бервика с письмом от королевы Елизаветы. Оставив надежду попасть внутрь, он с трудом смог привлечь внимание одного из стражников.

– Прошу вас, я привез срочное официальное письмо королеве Марии от Ее Величества королевы Елизаветы, – сказал он.

Стражник мрачно покосился на него:

– Я не могу взять письмо. Ее Величество еще спят.

К девяти утра толпа настолько увеличилась в размерах, что вся улица от дворцовых ворот до Тулбота, где должен был состояться суд, была заполнена народом. Апрельский день выдался теплым и солнечным, с ясным небом и завитками быстро плывущих облаков. Окна высоких каменных домов были распахнуты, и не меньше людей, чем на улице, наблюдали за происходящим сверху, свесившись через подоконники и глубоко вдыхая свежий весенний воздух.

Начальник стражи увидел Мейтленда, приближавшегося к нему.

– Графу Босуэллу передали, что вы доставили письмо от королевы Англии, но он полагает, что наша королева не сможет прочитать его до сегодняшнего вечера. Она еще спит, – Мейтленд не предложил ему взять письмо и не пригласил его войти.

Чрезвычайно удивленный, начальник стражи увидел большую группу всадников, собравшихся на переднем дворе, за которой выстроились сотни солдат с аркебузами – людей Босуэлла. Затем появился сам Босуэлл, облаченный в камзол с золотым шитьем и оседлавший огромного скакуна. Жеребец Дарнли!

Люди вокруг него начали перешептываться:

– Это лошадь убитого короля, а теперь Босуэлл забрал ее.

– На чем же еще ему скакать, как не на том, к чему привык мальчишка? – это замечание сопровождалось громким смехом.

– Везде, где угодно, и так часто, как ему угодно!

– Пока королева довольна, скачка будет продолжаться!

Зрители покатывались со смеху.

– Смотрите, вон она! Шлюха!

Начальник стражи поднял голову и увидел Марию, машущую Босуэллу из окна башни. Граф повернулся в седле и молодцевато отсалютовал ей, а потом откинул голову и хрипло рассмеялся.