Гавриле очень хотелось бы увидеть со стороны девушки протест, пусть хотя бы слегка недовольно повела плечом. Тогда появился бы небольшой повод, чтобы остаться. Но нет! Аглая, не обращая внимания на нахальную ласку «ивана», прижималась к нему все теснее.

Сняв с вешалки пальто, захватив шапку, Гаврила вышел в подъезд. За спиной раздался взрыв хохота, и ему очень хотелось верить, что смеялись не над ним.

Достав портсигар, он вытащил из него папироску, обронив при этом несколько штук, но поднимать не стал. Не до того! Руки казались чужими, а пальцы предательски подрагивали. Прикурить удалось только после того, как он сломал с десяток спичек.

Никогда Гаврила не чувствовал себя таким униженным. Взял да и отобрал бабу! А кто для него Кирьян, отец родной, что ли? Хочет — леденцом угостит, а хочет — плетью огреет! Как же это он сказал — повезло, дескать, ему, что с лахудрой себя не связал… А ведь сам-то не побрезговал, все на ляжки ее пялился.

Возможно, в это самое время Фартовый уже отвел Аглаю в соседнюю комнату и сейчас, посмеиваясь над ее незадачливым кавалером, раздвигает ей ноги.

Гаврила невольно застонал, и рука сама собой потянулась к финке, спрятанной за поясом.

— Не балуй, — раздалось совсем рядом.

Гаврила повернулся — около него стоял Егор Копыто и тоже курил. Странное дело, он даже не заметил, в какой именно момент тот вышел из комнаты. Вот что значит находиться в сетях собственной обиды.

— Кирьян тебя убьет, если ты попрешь на него.

— Он у меня Аглаю забрал… У меня ведь с этой девкой по-серьезному шло.

— А ты чего хотел? — неодобрительно хмыкнул Копыто. — Привел на блатхату бабу и хотел, чтобы на нее никто не смотрел? Так не бывает. Держал бы ее тогда где-нибудь на квартире… Вон я свою сестру и на порог сюда не пущу. Живет себе в стороне от этого и живет. А ты… Что хотел, то и получил, так я тебе скажу. Забудь о ней! Вот тебе мой совет. Ладно, — он швырнул окурок в угол, — пойду я. Что-то холодно здесь.

Егор ушел, оставив Гаврилу в одиночестве. В подъезде действительно было холодно, дверь, едва державшаяся на петлях, постукивала о стену при каждом порыве ветра, заметая на этаж снег. Поежившись, Гаврила поднял воротник и вышел на улицу.

Некоторое время он бесцельно бродил по улицам, сворачивал в глухие переулки, заходил в темные проходные дворы. Он поймал себя на том, что крепко сжимает рукоять пистолета, и если бы кто-то сейчас из жиганов захотел проверить его на прочность, то он не задумываясь застрелил бы всякого, посмевшего встать на его пути. Но район выглядел безлюдным. В последние годы город вообще вымирал с наступлением сумерек.

Унижение тяжелым бременем давило на плечи. Гаврила не мог отделаться от тяжких раздумий. Кирьян, конечно же, был не прав, но и Аглая тоже стерва порядочная — едва ли не с самого порога прыгнула к пахану на колени. Бабы вообще чувствительные существа, и потому нет ничего удивительного в том, что она почуяла в нем настоящего самца.

Чувство обиды буквально прожигало молодого жигана, хотелось забыться, но сделать этого не позволял самоуверенный голос Кирьяна, звучавший в его ушах. Он всегда забирал себе все самое лучшее, а женщины в этом списке стояли на первых позициях. Проплутав больше часа, Гаврила осознал, что обиды не простит никогда. Некоторое время он размышлял о том, как бы побольнее поквитаться с Кирьяном, и, улыбнувшись пришедшей мысли, уверенно повернул к телефонной будке.

Набрав номер, он с некоторым волнением вслушивался в телефонные гудки.

— Слушаю, — раздался мужской голос.

— Это Чека?

— Да, кто вам нужен?

— Мне бы хотелось поговорить с главным.

— Я начальник Московской чрезвычайной комиссии Сарычев. Что вы хотели сообщить?

Гаврила осмотрелся. Улица была пустынной. Некоторое время его раздирали противоречивые чувства (как-то не по-жигански получается!), но, вспомнив самоуверенное лицо Фартового, заговорил:

— Я из банды Кирьяна Курахина.

— Так, назовите ваше имя.

— Пока это не важно. Можете называть меня… Бурый!

— Что вы хотели сообщить нам, Бурый?

— Я хочу сообщить, что это именно Кирьян совершил нападение на машину Ленина.

— Вы были вместе с ним?

— Да, — после некоторого колебания ответил Гаврила.

— Где сейчас находится Кирьян?

Гаврила злорадно ухмыльнулся — вот он, подходящий момент, чтобы покончить с Кирьяном одним махом. Он уже хотел было назвать адрес, но, вспомнив об Аглае, раздумал. Она, конечно, сучка порядочная, но вряд ли заслуживает того, чтобы ею занимались чекисты.

— Вы меня слышите? Где сейчас находится Кирьян?

— Я не знаю, где он сейчас находится. Он может быть где угодно!

Отчасти это было правдой.

— Назовите адреса, куда он обычно приходит, — настаивал Сарычев.

— Записывайте.

— Слушаю.

— Пречистенка, четырнадцать… Малину держит маруха Елизавета. В последнее время он там бывает чаще всего.

— Так, дальше.

— Поварская, восемнадцать… Там есть такой пристрой, вот Кирьян заходит именно туда. Предупреждаю, в пристрое имеется еще черный ход. Так что вам нужно будет блокировать еще и его.