Спустившись с ринга, я останавливаюсь. Так надо.

– Что? – пытает меня Руб. – Что такое? Пошли, мы тебя доведем в раздевалку.

– Нет, – отвечаю я, – сам дойду.

Руб обшаривает взглядом мое сознание, и что-то происходит. Он отпускает руки и кивает так серьезно, что и я киваю, едва заметно, в ответ. Этот миг встряхивает меня, проворачивается во мне, и я иду.

Мы идем.

Я шагаю, Бугай с Рубом по бокам, а публика молчит. Кровь подсыхает у меня на коже. Ноги несут меня вперед. И раз. И раз. «Шагай, не останавливайся, – говорю я себе. – Выше голову. Выше голову, – твержу про себя, – но не забывай о ногах. Не упади».

Никто не хлопает.

Просто люди, смотрят.

И Стефани, где-то среди них, смотрит.

И гордый взгляд Руба, Руб шагает рядом…

– Дверь, – говорит он Перри, и тот отворяет ее перед нами. За дверью я снова валюсь с ног, глотаю кровь и переворачиваюсь на спину, ухмыляюсь в потолок. Он обваливается и плющит меня, потом взлетает и снова падает.

– Руб, – зову я, но до него многие мили. – Руб… – уже ору. – Руб, ты здесь?

– Я тут, брат.

Брат.

От этого я улыбаюсь.

– Спасибо, Руб, – говорю я. – Спасибо.

– Все хорошо, брат.

Вот опять «брат».

Снова улыбка у меня на губах.

– Я победил? – спрашиваю я, потому что сейчас ничего не чувствую. Я сливаюсь с полом.

– Нет, чувак. – Руб не станет врать. – Тебе довольно серьезно влетело, слышь.

– Да ну?

– Угу.

Постепенно я собираю себя по кусочкам. Умываюсь, смотрю за поединком Руба сквозь щель приоткрытой двери. Бугай заменяет меня у Руба в углу, хотя моему брату он не нужен. Я вижу Стефани, она качается в лад с толпой и наблюдает, как Руб посылает соперника в нокдаун во втором раунде. Я вижу ее улыбку, и она прекрасна. Но это не улыбка с собачьих бегов. Не улыбка для меня. Я утонул в этих глазах. Растворился в небе. Вот он я, вспоминаю, что она на самом деле не любит драк…

Схватка кончается в этом же раунде.

Девушка кончается двумя минутами позже.

Она кончается, когда Руб идет мимо, и она ему что-то говорит. Руб кивает. Я не могу понять. «Может, она спросила, как там Кэмерон? Может, хочет меня увидеть?»

Но штука в том, что понять я могу. Эти ее глаза не могут быть для меня.

Или могут?

Мы скоро это узнаем, потому что во время следующего боя Руб выходит в заднюю дверь, и прислушиваясь, я понимаю, что он говорит с ней. Разговаривает со Стефани.

Я близко. Слишком близко, но удержаться не могу. Мне надо слышать. Начинает голос Руба.

– Пришла узнать, как там мой брат?

Молчание.

– Ну, так?

– С ним все хорошо?

На какой-то миг я в ее голосе, даю ему покрыть меня, окутать, но вот Руб все видит четко. И говорит твердо.

– Тебе плевать, как он, правильно?

– Конечно, нет!

– Тебе плевать, – Рубу уже все ясно. – Из-за меня пришла, точно? – Зазор. – Да ведь?

– Нет, я…

– Послушай, вот есть умные девочки – где-то они есть, только не здесь. Их не увидишь тут, на задах, чтобы обжимались со мной, потому что думают, какой я крутой, клевый, сильный! – Руб злится. – Нет уж. Они сидят дома и мечтают о Камероне! О моем брате мечтают!

Ее голос мозжит меня.

– Кэмерон недотепа.

Мозжит больно.

– Ну да, – продолжает Руб, – только знаешь, что? Этот недотепа вчера проводил тебя, когда мне было вообще наплевать. Избили бы там тебя, изнасиловали – мне вообще до лампочки. – Его голос больно бьет ее, я это чувствую. – А вот Кэмерон, мой брат, да он рад сдохнуть, только бы тебе угодить и не обидеть. – Руб загоняет ее в угол. – И, знаешь, он бы и сдох. Он бы за тебя кровью истек и дрался бы за тебя даже без рук. Заботился бы, уважал, а любил бы – до умопомрачения. Понимаешь?

Тишина.

Руб, Стеф, дверь, я.

– Так что, если хочешь заняться этим здесь со мной… – Руб опять бьет ее. – … давай. Меня ты примерно стоишь, но ты не стоишь его. Моего брата ты не стоишь…

Вот, он обрушил на нее свой последний словесный удар, и я чувствую, как они там стоят. Воображаю: Руб смотрит на нее, а Стефани – куда-то в сторону. Хоть куда, лишь бы не на Руба. Вскоре я слышу ее шаги. Последний звучит, как будто что-то разбилось вдребезги.

Руб один.

Он по ту сторону двери. Я – по эту.

Он говорит сам с собой:

– Всегда на меня. – Молчание. – А чего ради? Я ведь даже не… – Он смолкает.

Я открываю дверь. Вижу его.

Выхожу и приваливаюсь к стене рядом с ним.

Я понимаю, что мог бы ненавидеть его или ревновать, что Стеф хотела его, а не меня. Я мог бы с горечью вспоминать ее вчерашний вопрос. «Руб так хорошо дерется, как о нем говорят?» – вот как она спросила. Но я не чувствую ничего плохого. Чувствую лишь сожаление, что мне не хватило духу ответить ей тогда иначе. Надо было сказать: «Хорошо дерется? Не знаю. Но хорошо умеет быть мне братом».