— Я подожду тебя у машины. Ты не спеши, выбирай, что хочешь. Фруктов себе купи. — Абдулов сунул Алине тысячную купюру, забрал у нее полную тележку и направился к кассе.

На улице все было устроено для удобства автомобилистов — Абдулов по специальным пандусам докатил тележку до самой машины и, открыв багажник, стал перегружать туда пакеты. Пустую тележку бросил тут же на газон — подберет тот, кому за это деньги платят.

Супермаркет пользовался популярностью — машин на стоянке собралось много. Абдулов внимательно вглядывался в валящую из раздвижных дверей толпу, опасаясь пропустить Алину. Вот наконец она появилась — зря он боялся, что проглядит ее. Такую ни с кем не спутаешь и никогда не потеряешь из виду. Они встретились глазами, он помахал Алине рукой и направился к ней — взять сумки. Чуть не сбив его с ног, ко входу в супермаркет прошествовала стайка студентов с рюкзаками за спинами. Пихаясь и перебивая друг другу, они горячо обсуждали, какое пиво брать — «Балтику» или «Клинское». Девушки горой стояли за «Балтику». Абдулов только головой покачал на современную молодежь. Мало того, что пиво жрут почем зря, так еще дорогу загораживают.

Их спины маячили перед носом Абдулова, голоса звенели у него в ушах. Он попытался обогнать группу сбоку — но нет, снова уткнулся в чью-то обремененную рюкзаком спину. Носок абдуловского ботинка ткнулся в задник кроссовки — Абдулов чуть не упал.

Тут что-то произошло — стайка студентов не просто застыла на месте, а как-то внезапной волной подалась назад. Абдулова оттолкнули в сторону, он едва удержался на ногах. «Но-но! — возмущенно крикнул он студентам, рукой расталкивая их безвкусные рюкзаки. — Ну, оболтусы косорылые! — шипел он. — Мозги, фаршированные Интернетом!» Студенты, как ни странно, на его вопли и тычки не огрызались, а лишь растерянно оглядывались и давали дорогу.

Тут Абдулов заметил, что перед супермаркетом царит непонятная суета, люди мечутся в разные стороны, Алины нигде не было видно. Раздавались беспорядочные крики — на их фоне выделялся невыносимый по тону женский визг: «Врача! «Скорую»! Милицию! Мужчины, помогите!» Там и тут мелькали здоровые мужики в голубых рубашках с нашивками и переговорниками на поясах — охранники супермаркета. Абдулов продвигался дальше, приближаясь к раздвижным дверям, где плотным кружком стояла группка людей, глядя куда-то вниз. Кто-то — двое или трое — сидели тут же на корточках.

Ничего не понимая, нигде не видя Алину, Абдулов подошел к группке у входа и заглянул через плечи плотно стоявшей толпы — он успел увидеть лишь прядь светлых волос на каменной плитке, которой была вымощена площадка перед входом в супермаркет, и дальше, уже ничего не соображая, рванулся вперед и буквально впал в пустое пространство внутри кружка. На камнях в луже крови лежала Алина — пакет с фруктами отлетел в сторону и порвался, из него выкатились красные, ее любимые яблоки. Длинные ноги согнуты в коленях и подтянуты к подбородку, левая рука с золотым лаком на ногтях прижата к боку, концы волос в крови, за спиной разметались полы ее длинного черного сюртука, они тоже успели окунуться в кровь.

— Огнестрел, — проговорил кто-то над его ухом.

Он обернулся и увидел склоненную поверх своего плеча голову одного из выведших его из себя студентов с рюкзаками.

— Я — медик, — пояснил розовощекий пустоглазый губошлеп застывшему Абдулову. — Уж вы мне поверьте, это огнестрел.

«Но я не слышал никакого выстрела… — Идиотская мысль в данных обстоятельствах, но именно она первая пришла сейчас Абдулову в голову. — Выстрела не было, его не могло быть. Я ничего не слышал, не было никакого выстрела… Почему же огнестрел, не может быть». Как будто сейчас это — огнестрел, не огнестрел — было самое важное.

В приемной у Бесика Гогуа Костову пришлось прождать не менее четверти часа, хотя бывший друг и соратник Абдулова сам назначил ему время. Но когда Костов подошел к кабинету, секретарша его остановила. Менту это не очень понравилось, и он собрался было, ослушавшись секретарши и наплевав на ее просьбы, толкнуть дверь и войти. Но не сделал этого, потому что уловил доносившиеся из-за двойных дверей кабинета генерального директора канала «ТВ-ресурс» Бесика Гогуа глухие звуки разъяренного мата. Говорил кто-то один и так громко, что Костов прекрасно мог разбирать отдельные слова и выражения. «Ты сам говорил на… что, б… к июню все будет готово. Июль на дворе, а у вас ни хрена нет. Полный п…ц! Вы меня за м…а держите? Где концепция программы? Учти, меня здесь за красивые глаза никто на… держать не будет. А со мной — и тебя! И хватит про деньги… Главное — это идея! Мозги нужны, которых, б… у вас нет». Тот, кто говорил, по всей видимости, был просто вне себя. Звучал не просто мат, а мат, подкрепленный артистической экспрессией, несущийся на волнах безудержной энергии, излучаемой матерившимся. «Не хотел бы я сейчас быть на месте того, на кого он так орет», — подумал Костов.

Костов и не подозревал, что Гогуа, который представлялся ему типичным интеллигентным грузином — лощеным, франтоватым, щеголяющим своей европейскостью, преисполненным чувства собственного достоинства, — не только говорит без всякого акцента, но еще и так виртуозно владеет вторым русским языком. За четверть часа, пока Костов стоял под дверью, ни одного иного голоса, помимо голоса матерщинника, из-за двери так и не донеслось. Костов обменялся взглядами с секретаршей — мол, у вас тут так принято? — но та, сохраняя непроницаемое лицо, лишь пожала плечами в ответ. Наконец дверь распахнулась настежь, и в приемную вылетел невысокий, но плотный коротконогий мужчина в рубашке (рукава засучены) и галстуке, без пиджака. Костов узнал его — это был не Гогуа. Это был Евгений Лагин, именитый публицист, бывший известный политик-демократ. Несколько лет назад он был в большом фаворе у президента, занимал должности «при дворе», но фавор закончился, и Лагин несколько лет провел в тени, пока не получил предложение возглавить холдинг «Медиа-ресурс». Хотя Лагин был профессионал высокого класса, новый холдинг так и не сумел догнать по масштабу и популярности уже созданные информационные империи, одной из которых была империя Огульновского. Чтобы переплюнуть его и других магнатов, денег у учредителей «Медиа-ресурса» просто не хватило…

Лагин, не поздоровавшись и даже не кивнув в качестве приветствия Костову (все-таки новое лицо в приемной!), раздраженно прошествовал в коридор, а Костов заглянул в кабинет Гогуа, хотя по всем признакам заглядывать было рано. Там еще должен был оставаться человек, которого Лагин с Гогуа так воодушевленно «прорабатывали».

За начальственным столом сидел грузный брюнет с крупной круглой головой, которая присоединялась к туловищу, казалось, без помощи шеи. Лицо его было багровее свеклы. Костов оглядел комнату внимательно, однако больше никого в ней не обнаружил. «Бог ты мой! — ахнул он про себя. — Так это Лагин материл его — руководителя канала «ТВ-ресурс», знаменитого политтехнолога, креативщика и теоретика телевидения Бесика Гогуа…»