– Неужели ты говоришь мне…

– Я ничего не говорю. Я только прошу тебя потерпеть лорда Хейвуда ради меня. – Селия решительно встала. – А теперь пора ехать, если ты по-прежнему намерен нас сопровождать. Если предпочтешь остаться здесь, я отлично тебя пойму и попрощаюсь.

– Ты не оставляешь мне выбора, Сесилия, – медленно проговорил Хардли. – Находясь в здравом уме, я не могу позволить тебе ехать в Хардли-Мэнор без сопровождения. И родственные отношения слишком важны для меня, чтобы я позволил своим личным предпочтениям разрушить нашу близость друг с другом. И хотя я с трудом выношу человека, с которым ты решила встречаться, обещаю, пока мы будем в деревне, вести себя примерно.

Вот это напоминало того брата, каким она его привыкла знать. Со слезами на глазах Селия бросилась к нему и крепко обняла.

– Спасибо, ваша светлость. Вы даже не подозреваете, насколько ценно для меня услышать это.

Хардли откашлялся и протянул Селии руку. Они вместе прошли к выходу и спустились по лестнице к ожидавшему экипажу. Селия подняла глаза и увидела улыбку на красивом лице Хейвуда.

Она тут же почувствовала, как напрягся Хардли. Проснувшийся гнев, который остро почувствовала Селия, напугал ее, но она отбросила в сторону все свои опасения.

У нее было обещание брата. А он свои обещания никогда прежде не нарушал.

Экипаж герцога на большой скорости катился по сельской местности. Для поездки в Хейвуд-Эбби погода стояла отличная. Селия была неописуемо счастлива, что у них с Джонасом появилась возможность провести время вместе. И что еще важнее, Аманда с ее братом пережили почти трехчасовую совместную поездку в весьма тесном пространстве и не уничтожили друг друга. Хотя было очевидно, что Аманда со своими критическими замечаниями до предела испытала терпение Хардли.

Селия задержалась взглядом на красивом лице Джонаса и улыбнулась. Он не спускал с нее глаз, и это продолжалось почти всю дорогу. Нахождение в непосредственной близости от него самым странным образом повлияло на Селию. По правде говоря, она была рада, что они с Джонасом не одни в экипаже. Ее воображение рисовало целый калейдоскоп того, что могло бы произойти между ними, будь они одни. Причем она была уверена, что если бы это произошло, то ей бы точно понравилось.

– Так вы закончили делать свои уничижительные замечания, леди Аманда? – напряженным голосом поинтересовался Хардли.

– Я не ставлю перед собой цель унизить кого-то, ваша светлость. Я просто излагаю свое мнение.

– И ваше мнение заключается в том, что если бы выбор, не дай бог, был оставлен за вами, вы бы покончили со всем сословием пэров? И разделались бы со всей правящей системой государства, какой мы ее знаем?

– Разумеется, нет, ваша светлость. Я просто говорю, что социальное положение не обязательно соответствует интеллекту или уважению. Что многие высокопоставленные в обществе особы считают себя такими величественными, что к рабочему классу относятся как к турецкому ковру у себя дома. Кроме того, боюсь, что большая часть верхушки общества так давно не шевелила мозгами, что ум, которым ее наделил Бог, просто атрофировался.

– Из всех…

Если бы взглядом можно было убить, Аманада превратилась бы в горстку пепла.

– Пожалуйста, не думайте, что моя критика направлена в ваш адрес, ваша светлость.

– Конечно, нет, – пробормотал сквозь сжатые зубы Хардли. – С какой стати мне думать, что ваши слова имеют отношение ко мне?

– Но в нескольких случаях вы ведь дали понять, что предпочитаете пренебречь моим мнением.

– Но это лишь потому, что вряд ли вы понимаете хотя бы один из сложных аспектов, которые находятся на рассмотрении в палате парламента.

– Что ж тут непонятного? Необходима реформа. Повсюду бедность и жестокое обращение. Семьи рабочих живут в ужасных условиях. Дети голодают. Женщины вынуждены продавать себя, чтобы заработать…

– Довольно, женщина! В приличной компании такие темы даже не упоминаются.

– Но замалчивание этих проблем не искоренит их, ваша светлость. Как можно ожидать изменения политики правительства, если реформы мы оставляем на усмотрение людей, которые считают, будто замалчивание проблемы решит ее?

– Просто реформы продвигаются медленно.

– Скажите об этом сотням детей, которые каждый вечер отправляются спать голодными. И множеству младенцев, которые не доживут до завтрашнего рассвета.

С каждой фразой Аманда становилась все более разгневанной, и Селия понимала, что ради всех присутствующих самым мудрым решением будет объявить перемирие. Они уже почти подъезжали к имению.

– Твоя точка зрения оправданна, Аманда, – сжала руку подруги Селия, – но окажи услугу моему брату и постарайся с ним больше не спорить сегодня. У него был трудный день.